Потемкин В. Ф.

Стология «Русская жизнь, или всеведение»

Книга 27. «Порка по субботам»

1.

7 февраля 2001 года в Москве было девятнадцать градусов мороза, затем стало теплеть, да настолько, что 10 февраля, в субботу, столбик термометра поднялся до плюс пяти!

Как правило, Геннадий Георгиевич Приворотов до обеда работал за письменным столом, потом выходил на улицу. В последнее время «Независимая газета», которую он регулярно покупал, начала полностью распродаваться в ближайших киосках уже к полудню, и поэтому приходилось идти до станции метро «Первомайская», чтобы среди четырех столов открытых газетных продаж найти нужный экземпляр, но и там «Независимая газета» уже к часам 15 - 16 заканчивалась.

Поэтому в этот теплый день Приворотов, чтобы не рисковать, решил приобрести «Независимую газету» с самого утра. У киоска, отстоящего на три здания от его дома, мужчина оказался около девяти часов. Купив газету, он повернул за угол и почти столкнулся с миниатюрной женщиной, держащей за руку подростка, видимо, сына. Женщина была сильно возбуждена.

- Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени? - обратилась она к Приворотову, слегка отведя голову назад, поскольку гигант-мужчина как бы навис над ней.

Геннадий Георгиевич немного сморщил лицо от неудовольствия. Он никогда не носил часы с металлическим браслетом на руке, а держал в боковом кармане пиджака. Первой мыслью было сказать, что у него нет часов, но женские глаза смотрели с такой надеждой, что Приворотов медленно, чтобы не оторвать, расстегнул две нижние пуговицы на кожаном пальто и полез рукой в карман пиджака. С трудом извлек часы и сказал:

- Без пяти минут девять.

Манипуляции мужчины, странно контрастировавшие с его высоким ростом и дородностью, невольно вызвали улыбку у матери и сына.

- Как всегда, опаздываем! - была первая невольная реакция женщины.

На вид ей, как ему показалось, лет тридцать пять, а сын выглядел шестиклассником. Усилия мужчины, явно стоившие ему труда, её немного растрогали, поэтому мать захотела, чтобы ситуация стала понятной:

- Простите, что побеспокоила, но приходится провожать своего оболтуса по утрам в школу, иначе не дойдет. И опять опоздали.

Приворотову было сорок три года. Он никогда не любил и не встречался с маленькими по росту женщинами, поскольку ему представлялось, что люди будут подсмеиваться над почти гигантом, идущим под руку с коротышкой. Но в этот раз его сердце дрогнуло вопреки прежним принципам.

На женщине была дубленка с откинутым капюшоном, а ниже подола светлели колготки, обрисовывая красивые ноги до их перехода в полусапожки. Геннадий Георгиевич дарил своим женщинам на праздники и дни рождения дорогие колготки, он в них разбирался и поэтому сразу понял, что, воспользовавшись случайной оттепелью, женщина надела колготки плотностью в 20 ден, то есть летние, тогда как зимой можно открыто, не боясь простудиться, носить пряжу в 100 - 120 ден, ну, пусть, в 60, но только не в 20.

- А я своего сына-оболтуса порол по субботам, - признался Приворотов, - за неделю хулиганские выходки как бы суммировались, а в субботу наступала порка.

Светлана Юрьевна Коловратова, 1965 года рождения, а именно она столкнулась с мужчиной, которых принято называть настоящими мужчинами, от долго терпевшего материнского сердца поневоле воскликнула:

- Хоть бы кто моего сына выпорол!

Она не успела ничего продумать, как губы сами собой снова раскрылись:

- Может, вы попробуете?!

- Я не позволю себя бить! - возмутился её сын Миша, выдернул руку и пошел к школе.

Приворотов насупился:

- Вы меня, наверное, за палача приняли. Как могу наказывать чужого ребенка?! Только мать или родной отец могут это делать.

- Но с согласия матери это возможно! - решила Светлана Юрьевна.

Сын шел впереди, то убыстряя, то замедляя шаги, играя в независимость, а они выдерживали за ним дистанцию в метрах пяти.

- Он так вас довел? - посочувствовал мужчина женщине.

- И не говорите! Совсем тяжко. Словно и не мой сын.

Неожиданно для взрослых мальчик обернулся и сделал гримасу:

- А я, может, и согласен. Можно попробовать. Но не сегодня, не в эту субботу, а через неделю.

- Хочешь за неделю окончательно от рук отбиться? - попыталась понять странное согласие сына Коловратова.

- Да, хочу, очень хочу! Я такое натворю за неделю!

Когда Миша скрылся в школьном здании, Светлана Юрьевна облегчено вздохнула.

- Только сейчас начнутся шесть или семь моих спокойных часов. Потом снова приду за ним и опять в бой.

- Можно, провожу вас?

- Вам меня жалко?! Вы тем самым хотите выразить сочувствие?!

- Мне интересно с вами. Вы необычная женщина.

- Чем же я необычна?

- Например, вы уже надели летние колготки. Ваша душа жаждет весны.

- Ах, это произошло случайно. Миша все время пытается затянуть наш выход в школу. Куда-то засунул мои колготки, вот и схватила из шкафа первые попавшиеся.

- А можно, посмотрю, как вы живете? - осторожно спросил Приворотов. - Мне очень интересно. Пытаюсь понять, как окружающий мир разрушает людей. Иногда достаточно убрать из квартиры какой-нибудь предмет, и в семье устанавливается мир.

- А кто вы по профессии? - заинтересовалась Коловратова.

- А хотите, угадаю вашу профессию?

- Попробуйте.

- Вы - бухгалтер. Точнее, окончили вуз по другой специальности, а жизнь заставила стать бухгалтером. Угадал?

- Угадали. О, все поняла. Логика ваша была такая: сидит дома с сыном, не богата, но и не нуждается. Значит, бухгалтер одной или нескольких мелких фирм. Сотни тысяч москвичек стали бухгалтерами. Все верно, я - типичное явление, одна из них.

- Вы очень умны. Именно так я рассуждал.

- Если, действительно, умна, то смогу угадать ваш род занятий.

- Знаю наверняка, что не угадаете. Поэтому даю вам три, нет, даже пять попыток.

- Ваш род деятельности связан с оккультизмом.

- Отчего вы так решили?

- Вы же сами сказали, что можете найти в помещении предметы, ущемляющие жизнь людей.

- В чем-то вы правы. Но оккультные методы не использую.

- Значит, вы ученый с экстрасенсорной направленностью.

- Вы потрясли меня своим умом. Позвольте, поцелую вашу руку в знак восхищения.

- Позволяю… Но вы себя опять выдали. У вас не естественнонаучное, как, например, у меня, а гуманитарное образование.

- Опять вы оказались правы. Поэтому целую вашу руку вторично.

Женщина рассмеялась:

- Интересная получается ситуация. Я выигрываю, а мне целуют руку. У меня впечатление, что за свои труды отдаю, а не получаю. Кстати, мы уже пришли. И настроение опять упало. Представьте себе, в прихожей у меня не горит лампочка. Мне будет очень стыдно.

- Лампочка перегорела?

- Наверное.

- А есть новая?

- Не знаю. Если и есть, то не помню, где лежит.

- Так пройдемте два дома и купим лампочки. Возьмем на всякий случай десяток. Может, в люстры нужно вставить или еще куда.

- Хотите взять надо мной шефство?

- Боже, упаси, какой из меня шеф? Просто помочь.

- Сознайтесь, что до встречи со мной вам маленькие женщины совсем не нравились?

- А как вы узнали?

- Будучи высоким, вы не научились элегантно наклоняться к миниатюрным дамам. Мне все время приходится закидывать голову вверх. Могли бы и вы в нужный момент наклонять голову красивым образом.

После того, как Геннадий Георгиевич Приворотов уже на квартире Коловратовой ввернул несколько лампочек, починил утюг и отремонтировал пылесос, между хозяйкой и гостем установились весьма дружеские отношения особого типа, которые всегда возникают в тот момент, когда мужчина уже осознано понимает, что не только хочет физической близости со своей новой знакомой, но и непременно будет активно добиваться этого. Однако хотела ли Коловратова того же? Судя по лукавым взглядам, которые Светлана Юрьевна бросала на своего невольного помощника, она отлично понимала мужскую психологию. И, конечно, нашла нужные слова.

- Сколько должна вам за работу? - легко и непринужденно спросила хозяйка.

- Шесть поцелуев.

- Не многовато ли будет?

- По-моему, даже продешевил. Ремонт утюга стоит пять поцелуев, пылесоса ‑ пять поцелуев, а лампочек ‑ тоже пять поцелуев: по поцелую за штуку. Итого, пятнадцать поцелуев. Девять поцелуев я уступил. Так что вы должны согласиться.

Мужские слова настолько ошеломили Светлану Юрьевну, что она, открыв от удивления рот, словно кролик под гипнозом двинулась к "удаву" как бы помимо собственной воли. Первый поцелуй обжег ее губы, настолько он был неожиданно страстным. Коловратова почувствовала, что вся ее женская суть вдруг поняла свое назначение в этом мире: любить и еще раз любить и быть любимой.

Когда шесть поцелуев закончились, а Геннадий Георгиевич захотел продолжить, Коловратова смогла отвести голову в сторону и игриво заявить:

- Хотите целоваться дальше, почините электро-кофемолку.

- За сколько поцелуев?

- За один.

- Это слишком мало!

- Так и быть, за два.

- Согласен, но починю потом, а сейчас поверьте мне на слово.

- А вам можно верить? Верный ли вы человек?

- Не пройдет и часа, как ваша кофемолка будет словно новенькая.

- Вы что хотите меня целовать целый час?

- Нет, просто на починку кофемолки, возможно, уйдет минут сорок, а целовать я вас буду двадцать минут: два поцелуя по десять минут каждый.

- А я не задохнусь?

- Не волнуйтесь, в случае необходимости сделаю вам искусственное дыхание, но вообще-то вы можете дышать носом при поцелуе.

- А я не умею дышать носом, когда целуюсь.

- Почему?

- Забываю дышать от избытка чувств.

- Вы столь страстны?

- Да, я очень знойная женщина, даже вулканическая.

- Как же мне повезло!

- Все, хватит, достаточно, Геннадий Георгиевич, я и так позволила вам слишком много, у меня такое ощущение, что мои губы начинают распухать от непривычки… А вы… вы коварный соблазнитель: вначале лампочки, затем поцелуи, а что будет потом?

- Что будет, то будет! - фатально заявил Приворотов.

- А меня самотек не устраивает, считаю, что будущие отношения между людьми нужно заранее планировать.

- Как же можно планировать чувства, любовь? - сделал вид, что очень удивляется мужчина.

- Все вначале воспроизводится в голове: намерения, мечты, чувства, а потом они уже реализуются в жизни, на практике.

- И все же чувствами трудно управлять!

- Да, трудно, но вполне возможно… Поэтому отойдите от меня сейчас на три шага!

- Почему именно на три шага? - спросил Приворотов даже с некоторым беспокойством.

- Не понимаете?

- Нет, не понимаю.

- Если нас охватят так называемые чувства, вы сделаете один шаг, и я навстречу вам - один шаг, но между нами останется все же достаточное расстояние, - мы успеем опомниться.

- Давайте вечером сходим в театр?!

- Ой, как давно не была в театре! - обрадовалась Светлана. - Но в какой? А разве мы сможем достать билеты? - и вдруг женское лицо из счастливого стало грустным, - А с кем оставить Мишу? Он только завтра утром поедет к отцу, и тот в понедельник отвезет его в школу.

- Давайте Мишу возьмем с собой в театр, а относительно билетов сейчас позвоню.

- Вы, в самом деле, не возражаете, чтобы с нами пошел Миша? - с такой прочувственной нежностью спросила Коловратова, что Геннадий Георгиевич невольно засопел и радостно ответил:

- Нисколько не возражаю!

Мужчина начал набирать номер, а Светлана вышла на кухню, чтобы не то, чтобы не мешать, а, главное, самой не разволноваться. Она так была уже благодарна своему новому знакомому - гиганту, что слезы радости сами собой появились на глазах: по слезинке в каждом глазу.

- Мы идем в Демократический театр, - заявил Приворотов, - этот театр раньше назывался Театром имени КПСС.

- Я знаю, - сказала Светлана и лучезарно улыбнулась. - А какой спектакль мы будем смотреть?

- "Фауста" Гете.

- Это замечательно.

- Нам очень повезло: должна была идти пьеса "Два Володи", но оба главный артиста заболели, поэтому покажут "Фауста".

- А о чем пьеса "Два Володи"? - невольно заинтересовалась Коловратова, чтобы понять, почему им повезло.

- О Владимире Ленине и Владимире Путине.

Лицо женщины стало недоуменным, даже отрешенным, она не знала, как реагировать на услышанные слова. Воспользовавшись этим мгновением, Геннадий Георгиевич подошел к Коловратовой, обнял за плечи и попытался поцеловать.

- Не надо! - запротестовала Светлана. - Я не хочу!

- Но почему? - обиделся Приворотов.

- Вы несетесь вскачь, у вас мужское ускорение, а мне нужно еще к вам привыкнуть, чтобы вы стали мне не безразличны, даже дороги…

- Вы из девятнадцатого века, Светлана Юрьевна!

- Истинные женщины всегда опаздывают на век! Мне было бы очень хорошо в то время. Мужчины были благородны и галантны. Настоящий мужчина в то время просто не смог бы в силу воспитания поцеловать женщину в первый же день знакомства… А вы сумели! И это очень плохо! Моя честь замарана!

- А гусары? Гусары же целовали женщин сразу! И уланы, и кавалергарды! Первый поцелуй в первый же день самый сладостный!

- Вы, Геннадий Георгиевич, шутите, а я говорю серьезно. После наших поцелуев чувствую себя сейчас морально раздетой. Вы можете решить, что я целуюсь сразу со всеми, но это вовсе не так! А вот вы, скорее всего, целуете сразу. Вы такой большой, что женщины просто цепенеют.

- Вовсе я не целую сразу, - попытался оправдаться Приворотов.

- Чувствую, у вас большой опыт. Как вы умело, профессионально подъехали ко мне с этими лампочками, а я, простушка, растерялась, и вы смогли насладиться моими губами.

- Да, я именно насладился вашими нежнейшими губками, - восторженно заметил мужчина, - был счастлив и мечтаю о повторении.

- Вам, действительно, понравилось, как я целуюсь?

- Очень.

- А муж говорил, что не умею целоваться.

- И вы из-за этого развелись? - задал каверзный вопрос Приворотов.

- Не смейтесь!… Наша трагедия типична для данного времени. Мы закончили один и тот же факультет электроники, попали в один и тот же НИИ, быстро поженились, родился Миша, денег стало совсем мало, зарплата все уменьшалась и уменьшалась, тогда Олег стал работать автослесарем, а я надомным бухгалтером, обслуживая несколько мелких фирм. Хозяйке авторемонтной мастерской мой муж пришелся по душе, начала его выделять, больше платить, а потом и спать с ним. В конце концов, добилась, что он перебрался к ней. Я развелась, а они поженились… А мой сын Миша ничего не понимал, а лишь переживал. Помню спросил, папа остался папой или стал дядей? Я так плакала тогда… Поэтому Миша такой дерганый. Он, конечно, добрый, но все время срывается.

2.

В театре спустя десять минут после начала первого действия сын Светланы Коловратовой Миша забросил за шиворот платья впереди сидящей женщины тараканов. Воспользовавшись темнотой, он высыпал из спичечного коробка тараканов в ладонь, их было пятеро, и бросил за шиворот. Два таракана не долетели до цели, упали на воротник, но три других, оказавшись на шее, ринулись в глубь одежды. Женский крик был не просто диким, а ужасно диким. Спектакль прервали. Зажгли свет. Вскоре все выяснилось. Мишу особенно подвело то, что его сосед слева видел, как мальчик протягивал руку к женщине.

Светлана в происшедшем винила только себя. Ведь она, зная характер Миши, хотела, чтобы сын сел между нею и Приворотовым, и тогда бы она заметила попытку проделки Миши и предотвратила ее, но Геннадий Георгиевич настоял, чтобы она села рядом с ним. За несколько секунд до того момента, как сын совершил такой гнусный поступок, не менее гнусный Приворотов положил свою горячую ладонь ей на колено, и она, вместо того, чтобы сразу сбросить эту мерзкую руку, просто забылась - Миша этим и воспользовался. Итак, виновата только она и только потому, что ей нравиться Приворотов. Значит, нужно, чтобы он разонравился.

К удивлению Светланы и Миши, когда их вместе с Приворотовым привели в кабинет директора театра, сухощавый старик-директор расплылся в радостной улыбке и, не обращая более ни на кого внимания, начал обнимать и целовать Приворотова:

- Геночка, умница, что пришел! А ведь мы не виделись почти десять лет. Думал, умру, а тебя не увижу. Даже не знал, придешь ли на мои похороны и могилу… А как ты играл?! Ты же лучше всех играл, но тебя затирали… Возвращайся, дорогой! Ты видел, сегодня у нас не Фауст, а, как говорил Федор Михайлович Достоевский, человек-вошь, артист-вошь, а ты артист-орел, артист-лев… Да не перебивайте вы меня! А что собственно произошло? Этот тихий мальчик засунул тараканов в платье зрительницы?! Ха-ха! Послушай, Геночка, твой сын весь в тебя! Такой же боевой и умный.

Когда Приворотов проводил мать и сына до их дома, Светлана отпустила Мишу наверх, а сама прислонилась к мужской груди:

- Геннадий Георгиевич, очень вам благодарна, что вы спасли Мишу! Ваш друг-директор - просто чудо! Поцелуями мне с вами уже не расплатиться… У вас есть женщина?

- Сейчас нет.

- Хотите стану вашей женщиной? - вздохнула Светлана, да так, что у мужчины забилось сердце.

- Очень хочу!

- А не станете потом попрекать, что отдалась вам в первый же день?

- За великую честь принимаю вашу жертву!

- А вы нашли очень правильные слова. Только вовсе это не жертва… Я так устала от одиночества, от этой противной жизни, даже от Миши, точнее, от его проделок… А еще странно, что не видела раньше вас на сцене.

- Светлана, я был артистом среднего, заурядного уровня. Как у вас не стало денег сразу в начале девяностых годов, так и у меня. Хороший, известный артист мог подрабатывать в кино, на телевидении, в рекламных роликах, а мне надоело быть нищим, поэтому ушел из театра. И не берите во внимание слова директора театра, он так ко многим относится…

- А я почему-то верю, что вы великий артист, - призналась Коловратова, - и очень прошу вас, поцелуйте меня, поцелуйте крепко-крепко, вы такой гигант, а я совсем кроха.

- Да, вы моя горячо любимая крошка, крошечка, - прошептал Приворотов и так поцеловал женщину, что она просто обмякла в его руках.

Однако вдруг Коловратова решительно встрепенулась и выскользнула из рук Геннадия Георгиевича:

- А ведь я поняла, отчего Миша так поступил. Он хотел совершить и совершил ужасный поступок и все для того, чтобы вы… его выпороли. Ему нужно постоянное мужское внимание, крепкая опека. Он хочет, чтобы над ним была сила: сила защищающая, но одновременно и карающая, справедливая сила, которой он мог бы восхищаться… Поэтому вам следует его выпороть, наказать ремнем!

Когда Приворотов и Коловратова вошли в ее квартиру, то, помогая женщине раздеться, Геннадий Георгиевич в порыве чувства, прикасаясь невольно к нежному телу, не удержался и поцеловал Светлану.

- А вам не стыдно? - задал вопрос внезапно подошедший Миша.

Приворотов почти мгновенно отошел от испуга и назидательно сказал:

- Когда добрые люди целуются, они становятся еще добрее. Ты же, конечно, хочешь, чтобы твоя мама стала более доброй?!

- Ладно, целуйтесь, но не более того!

- Что значит, не более того, - возмутилась Светлана, - что хотим, то и будем делать, тебя не спросим! Мал ты еще советы давать.

- Тогда пусть твой дружок проваливает! - разозлился Миша, хотя бы ясно, что он больше играет, чем думает.

- Уйду, если захочет твоя мама! - твердо заявил Приворотов.

- Тогда сам уйду! - крикнул Миша.

- Сейчас Геннадий Георгиевич тебя выпорет, если не перестанешь всех мучить!

- Я не могу сегодня, - спокойно сказал Приворотов, - только в субботу!

- Но почему только в субботу? - заинтересовалась Коловратова.

- За рабочую неделю человек вольно или невольно допускает много плохих поступков и поступчиков, в субботу, когда его порят, то все наказания суммируются. В воскресенье наказанный, вспоминая о порке, понимает, во-первых, что был наказан справедливо, а, во-вторых, думает о том, чтобы подобное не повторилось. В понедельник он обо всем забывает и снова безобразничает, но к четвергу и пятнице все более становится смирным. Эта система очень продумана. Ведь нет смысла объяснять Мише, что бросать тараканов за шиворот приличной женщины, да пусть и не приличной, очень плохо, он все и сам знает, но ремень, как говориться, любого исправит.

- Некогда мне вас слушать, - сказал Миша, - пойду спать, - а затем обратился лично к Приворотову, - обидите маму, будете иметь дело со мной!

Пока мужчина плескался в ванне, Коловратова застелила кровать совершенно новым льняным постельным бельем, потом ополоснулась сама, и они еще около часа пили чай на кухне, наслаждаясь беседой друг с другом. Наконец, они пошли в комнату Светланы. Откинув одеяло, Светлана вдруг увидела большое слово "Дураки", написанное ее лучшей губной помадой. От обиды на сына и жалости к самой себе, она уткнулась лицом в чистую часть простыни и завыла:

- Бедная я, бедная, горе мне, горе!

И взорвалась:

- Да выдерите вы этого проказника!

- Нет, только в субботу! - твердо заявил Приворотов, схватил со столика остаток губной помады и вошел к Мише. Стянув ребенка с кровати, вместе с одеялом, он написал на простыне:

- Сам дурак!

Такого плача Геннадий Георгиевич не ожидал. Миша катался по полу и рыдал:

- Я никому не нужен! Не хочу жить! У меня нет друзей. Меня обзывают щибзиком, малявкой из-за моего маленького роста. Я маленький, потому что мама маленькая. Маленькие не должны рожать детей. Их дети всегда будут несчастными.

Мужчина взял подростка на руки и прижал к груди:

- Хочешь стать таким же большим, как я?

- Это невозможно!

- Очень даже возможно, у меня тоже мама была маленькой. Но будешь меня во всем слушаться. Договорились?

- Вы не мой отец, чтобы вас слушался!

- Ты же учителей слушаешься?

- Не всегда.

- Так вот, буду твоим учителем, которого ты не всегда будешь слушаться, а когда захочешь. Согласен?!

- Хорошо.

Приворотов положил Мишу в постель прямо на надпись и накрыл одеялом, а потом сказал уже очень родной женщине:

- Пойду домой, но вернусь утром, тогда и поговорим обо всем.

Когда мужчина ушел, Светлана тоже, как сын, легла на красную надпись "Дураки". Конечно, Миша прав, они самые настоящие дураки, решили спать при ребенке, какой ужас, какой разврат, Мишечка безусловно прав.

3.

На следующий день, в воскресенье, Приворотов позвонил в квартиру Коловратовой минут за двадцать до того, как Мише полагалось ехать к отцу. Увидев друг друга, Светлана Юрьевна и Геннадий Георгиевич в первый момент не знали, как поступить, можно ли открыто проявить свои возникшие вчера чувства. Мужчина застеснялся, сразу не обнял женщину, а она, вдруг вспомнив, как он помог накануне, а потом спас Мишу в театре, наконец, отважилась и прислонилась к дородной груди. Только тогда Приворотов погладил ее по голове и сказал:

- Нам нужно привыкать друг к другу, к нашей любви.

- А бывает ли в этой жизни любовь? - спросила Светлана с сарказмом. - Я, например, в нее не верю.

От таких жалобных слов, чтобы они растаяли, испарились, Приворотов смело притянул к себе Светлану и нежно поцеловал в губы.

- Если любви в мире нет, - тут же сказал он, - то теперь будет, и у нас первых.

Коловратовой стало так хорошо, что она позволила поцеловать себя второй раз.

- Снова целуетесь, и не стыдно?! - осуждающе произнес подошедший Миша. - Думаю, вам скоро надоест.

- Почему? - удивилась мать непонятному мнению сына.

- Потому что все проходит! - философски заметил тринадцатилетний шестиклассник.

- Все проходит, и все остается, - парировал выпад школьника более опытный в философских построениях Приворотов, все же он закончил театральный институт.

Миша изумился такому ответу, но с достоинством промолчал.

- А хочешь, прочитаю четверостишие, посвященное твоей маме, которое только что сочинил?

- Попробуйте!

Приворотов подбоченился:

- Все уходит, и все остается!

Только стал я любить сильней.

От того в моем сердце поется,

Света лучшая из людей.

От приятной неожиданности Коловратова буквально расцвела, но из педагогических соображений дала сыну легкий подзатыльник:

- Видишь, как твою маму ценят, а ты меня не слушаешься!

- За что? - сделал вид, что очень обиделся, Миша, а потом прищурил хитрые глаза. - Ты же сама знаешь, что настоящие мужчины женщин не слушают.

- Еще как слушают! - пришел на помощь женщине Приворотов, - например, я вчера всего лишь по легкому указанию пальчика твоей мамы починил несколько приборов и ввинтил лампочки.

- Кто же виноват, что вы влюбились?! - съехидничал подросток. - Нужно иметь более твердое сердце.

- Ты не рад, что я влюбился в твою маму?

- А мне-то что?! Я сам два раза влюблялся. Все это глупости! Только очень жаль, что дети появляются, а ведь их даже не спрашивают, хотят они появиться на свет или нет. Я бы, например, повременил, а потом бы родился большим, а не маленьким.

- Ну, все, поезжай к отцу, - нашлась Светлана, - прощайся вот с Геннадием Георгиевичем.

- До свидания, - протянул низкорослый Миша свою руку, даже ручку, огромному по сравнению с ним мужчине.

Приворотов осторожно пожал пальчики подростка, а потом, не удержавшись, схватил его в охапку и подбросил вверх почти к самому потолку.

- Ну, я же не маленький! - крикнул Миша, хотя было видно, что ему было приятно такое внимание.

- Прости, - сказал Геннадий Георгиевич, - совсем забыл, что ты почти взрослый.

Когда счастливый Миша ушел, Приворотов сказал Светлане:

- Предлагаю прокатиться за город. Доедем до моей дачи, посмотрим, не разобрали ли ее за зиму по бревнышку, погуляем в сосновом бору, а потом вернемся.

Коловратова представила себе, как этот физически очень крепкий мужчина будет целовать ее в своей автомашине, а потом даже овладеет ею, опустив сиденья. Видение было восхитительным. Именно поэтому, видимо, для воспитания собственного характера, а, скорее всего, будущего возможного мужа, Светлана Юрьевна заявила:

- Я поеду с вами только при одном условии: вы сейчас поклянетесь, что не будете ко мне приставать, не попытаетесь овладеть мною. Клянитесь!

- Клянусь! - пожал плечами Приворотов. - Но разрешите напомнить, еще вчера вы собирались провести со мной в вашей постели целую ночь.

- То было вчера, - невозмутимо заявила Светлана, - мы, женщины, очень переменчивы… Кроме того, насколько помню, вы сами вчера ушли, то есть расхотели, а сегодня уже не хочу я.

- Я ушел потому, что не хотел причинить Мише дополнительную боль, - он мог почувствовать себя брошенным.

- Спасибо, спасибо, - нежно проворковала Светлана и прижалась к мужской груди, - я тогда была очень тронута вашим поведением… Знаете, вам безмерно доверяю, поэтому не обижайте меня, перед тем, как что либо совершить, лучше спросите.

- Можно вас поцелую? – сразу спросил Приворотов.

- Можно, но лишь на тридцатом километре от Москвы.

Приворотову было удивительно хорошо с этой красивой миниатюрной женщиной, подчиняться ее желаниям было одно удовольствие. Перемены ее настроения, ее смелость и трусость, смех и слезы волновали чрезвычайно. Ведя «Волгу», Геннадий Георгиевич решил, что не будет более торопиться с выражением своих чувств, Светлана Юрьевна настолько жива, темпераментна и эксцентрична, что сама проявит во всем инициативу.

Угадав мысли мужчины, поняв, почему он, будучи явно отличным водителем, молчит и все внимание уделяет дороге, Светлана нарочито зевнула и спросила:

- Могу ли я немного подремать?.. А коли могу, то нельзя ли мне положить голову вам на колени? Я такая маленькая, маленькая, мне одной половины сидения вполне хватит.

Сообразив сразу, что Коловратова старается воздействовать своими женскими увертками, Геннадий Георгиевич спросил:

- А мы не свалимся в кювет?

- С чего бы? - с видимой наивностью поинтересовалась женщина и усмехнулась, зная, что умный Приворотов распознал ее козни.

Коловратова делала вид, что спит, а ее водитель, с удовольствием ощущая легкую тяжесть прелестной головки, начинал все более мечтать, чтобы так было всегда, всю их совместную жизнь.

В Москву новые близкие друзья вернулись под самый вечер. Коловратовой пришлось постараться быстрее открыть входную дверь, поскольку телефон звонил беспрерывно. Услышав голос прежнего мужа, Светлана вначале перепугалась, уж не случилось ли что с Мишей, но Олег Петрович Коловратов ее успокоил:

- Света, здесь такое дело, мы с Любой хотим сегодня к тебе нагрянуть. А артист Приворотов сейчас у тебя? Есть очень хорошая идея, выгодная всем. Будем у тебя через час!

Светлана Юрьевна так и не поняла, зачем к ней едет Олег, да еще со своей женой. Но причина, видимо, была связана с Геннадием Георгиевичем. Пересказав ему разговор, женщина решила освежиться под душем. Тогда Приворотов пошел к себе, чтобы сменить одежду, для машины он был одет по простецки, но вечером не хотел ударить лицом в грязь.

Когда Светлана открыла дверь нарядному своему мужчине, как она уже про себя называла Приворотова, то, поняв, что он вырядился так ради нее, с нежностью прислонилась головой к мужской груди. У нее уже вошло в привычку проявлять так свои чувства по отношению к Геннадию Георгиевичу. Ее голова находилась на уровне мужских грудных мышц, поэтому щека ощутила что-то сильное и твердое, но одновременно податливое. Все это мое, мое, с удовольствием думала она.

- Можно, вас поцелую? - очень серьезно спросил Приворотов, в душе подсмеиваясь над игрой в просьбы, придуманную Светланой.

- Вы уже целовали меня в машине семь раз, - не менее серьезно ответила женщина, - лимит на сегодня исчерпан.

- Ноя же красиво оделся, - начал канючить Геннадий Георгиевич.

- Хорошо, согласна, но только тридцать секунд!

Поцелуй длился долго, долго, пока у Светланы не закружилась голова.

- Почему вы так долго целовали?! - вроде бы с осуждением спросила она мужчину.

- Извините, Светлана Юрьевна, но отсчет времени должны были вести вы, как сторона назначившая регламент.

- А я обо всем забыла, так мне было приятно, но вы-то, как мужчина крепкий и выдержанный, должны были выполнить условие.

- Мне тоже было очень приятно, я тоже обо всем забыл, следовательно, никто не виноват.

4.

Их милое и приятное препирательство нарушил приход ожидаемой семейной пары и Миши. Приворотов сразу определил, что новая жена старше Коловратова лет на пять, а, может, и все десять. Коловратов, наверное, был ростом со Светлану, а, может, на сантиметра два выше, но из-за широких плеч казался более низким. Маленькая Светлана выигрывала своей стройностью и гармоничностью, если она весила 53 килограмма, то Олег Коловратов – 80, что было для него, конечно, многовато. Даже Приворотов весом ровно центнер из-за большой длины воспринимался не толстым, а лишь дородным.

На Любови Александровне Аксеновой, жене Коловратова, была модная дорогая, но не кричащая одежда, хотя и ярких тонов, так, хотя длинная юбка и блузка были темно-фиолетовыми, а очень короткий пиджак ярко желтым, явной дисгармонии не возникало, поскольку карманы и отвороты пиджака имели также темно-фиолетовый цвет. Лицо Любови Александровны было с мягкими, приятными чертами, умные карие глаза смотрели доброжелательно и в то же время твердо, а ее фигура при росте 170 сантиметров имела скрытые под одеждой округлые формы, о которых вожделеет большинство мужчин.

Посторонний наблюдатель наверняка решил бы, исходя из внешнего вида присутствующих, их подходящности друг другу, что отдельную близкую пару составляют Приворотов и Аксенова, а другую - Коловратовы. Эта мысль невольно возникла сразу во всех четырех головах, но каждый отреагировал по своему. Если Приворотов не придал этому размышлению вообще никакого значения, то Светлану заноза ревности заставила скривить нос и рот. Также свел брови к переносице ее прежний муж, а Аксенова наоборот подобралась, ее вид стал еще более ласковым, даже мечтательным. Она с восторгом обратилась к Приворотову:

- Геннадий Георгиевич, я давняя поклонница вашего таланта. Когда вы сыграли Бухарина, я даже под конец заплакала… Помните сцену, когда он сидит в тюремной камере, а к нему зашел Сталин?! Собственно говоря, именно из-за любви к вашему таланту упросила Олега о встрече с вами… Могу организовать лично для вас антрепризы. Одним спектаклем станет «Гамлет» Шекспира, вы сыграете главную роль, а другой – по вашему выбору… Вы можете спросить, зачем мне это нужно? Честно отвечу, сама не знаю. Какая-то хандра… Хочется чего-то совсем необычного… Хочется удивить не только друзей и деловых партнеров, но и саму себя! И вот этого малыша хочется удивить! - подошла Аксенова к своему мужу и взъерошила ему волосы, - хочется совсем, совсем необычного!

- Но для исполнения вашей мечты нужны большие деньги! - решил отрезвить странную, а сейчас и смешную женщину Приворотов.

- Деньги у меня есть, десяток автомастерских, разбросанных по всей Москве, дает достаточный доход.

- Мои условия такие, - очень жестко сказал Геннадий Георгиевич, - режиссером обоих спектаклей буду только я, набирать две труппы также буду только я…

- А я очень даже согласна, - перебила Приворотова Аксенова, словно боясь, что он передумает, тем самым пытаясь сразу основательно закрепить возникшую договоренность.

- Есть еще одно условие, - твердо продолжил Геннадий Георгиевич, - мы до начала антреприз создадим фонд для постановки этих двух спектаклей, куда вы сразу переведете необходимую сумму.

- Так вы мне не доверяете? - лучезарно улыбнулась Аксенова, - но ведь мне, как предпринимателю, удобнее вносить деньги по мере необходимости, поскольку они постоянно работают, а в фонде денежные средства осядут на какое-то время мертвым грузом.

- Да, если говорить очень откровенно, не боясь обидеть, я вам не доверяю, поскольку совсем вас не знаю. Просто мне известны случаи, когда тяготеющие к театральной жизни бизнесмены предлагали режиссерам и известным актерам подобные же антрепризы, но в процессе работы над спектаклем нарушали взятые на себя обязательства: могли закончиться деньги или измениться намерения. В результате, театральный руководитель проекта начинал выглядеть в глазах актеров и общественности весьма несерьезным человеком, если не сказать проходимцем.

Аксенова очень внимательно слушала Приворотова, пытаясь понять, сильный он человек в деле или слабый. У нее был такой коммерческий опыт, что она могла обвести вокруг пальца любого человека. Вот сейчас бывший артист распинается о фонде. Да, можно создать фонд, но положить в него совсем мало денег, которых не будет достаточно. Интересно понимает ли это Приворотов или просто теоретизирует, наслушавшись разговоров других бедолаг, попавших в аналогичную ситуацию? Когда Геннадий Георгиевич смолк, Аксенова сделала еще более милостивое выражение лица и сказала:

- Конечно, фонд создать нужно. Он еще тем очень удобен, что и другие предприниматели, заинтересовавшиеся антрепризами, могут внести свою лепту.

- Дайте мне три дня, - совершенно неожиданно для Любови Александровны продолжил свою мысль Приворотов, - и я подсчитаю необходимые суммы. При расчете буду использовать средние театральные расценки для актеров и арендную плату театра с хорошей сценой для репетиций и спектаклей.

Ничего подобного Аксенова не ожидала, выходило, что Приворотов обладает основательной предпринимательской способностью. Однако нужно было переиграть его, сделать послушным, даже ручным, как Коловратова. Женщина усмехнулась, вспомнив, как последний раз в оздоровительном комплексе богатые подруги стали подтрунивать над ней, делая вид, что удивляются, отчего она замужем за простаком, «чемоданом». Она тогда, в свою очередь, стала смеяться над ними, говоря, что ее «чемодан» самый честный, не будет при разводе покушаться, как их мужья, на ее добро, нажитое в браке, а, самое главное, его корень безупречно готов к ежедневной работе и утром, и вечером, всегда, когда она захочет. Сейчас, глядя на Приворотова, Аксенова пожалела, что замужем за Коловратовым, хотя тот на десять лет моложе. Ну кто такой Коловратов? Да, он может, как бывший инженер-электронщик, починить любое устройство, стал превосходным автослесарем, но в нем нет уже того шарма, который она раньше ощущала. Бесспорно, он уже надоел ей. А вот Приворотов – мужчина ее новой мечты. Чего стоит только обворожительный тембр его голоса, то почти звонкий, светлый, то глухой, о таком говорят «переменчивый».

- Даю вам для расчета необходимых инвестиций не три дня, как вы просите, а две недели, только отнеситесь к этому очень серьезно. Лучше набрать большую сумму, чем меньшую, но не достаточную, - восторженно глядя в глаза Приворотова, сказала Аксенова.

Но Приворотов, словно бы не заметил этой восторженности милой женщины, и попытался дальше выяснить все детали:

- Вы сказали, набрать сумму, то есть деньги вы, Любовь Александровна, внесете не сами и не сразу, а будете ждать, когда они наберутся?! - спросил Приворотов.

- Примерно так!

Своим ответом Аксенова хотела, во-первых, немного позлить заносчивого мужчину, а, во-вторых, посмотреть, проявит ли он и дальше свою мужскую силу или пустит проект на самотек.

- Тогда не участвую в ваших антрепризах! - твердо заявил Приворотов.

Аксенова засмеялась от удовольствия:

- Бухарин, вы настоящий Бухарин… но я же не Сталин, не собираюсь вас убивать, наоборот, хочу, чтобы стали самым знаменитым актером в России… Поэтому не волнуйтесь, деньги будут.

- Когда деньги соберутся, тогда и продолжим наши мечтания, - заметил Геннадий Георгиевич, уже понимая, что Аксенова – просто сумасбродка, у которой семь пятниц на неделе.

- Прошу всех к столу, - разрядила обстановку Светлана.

В этот момент в дверь раздался очень длинный звонок.

- Опять пьяный Вася! - взглянула на прежнего мужа Светлана и пояснила Приворотову и Аксеновой, -как выпьет, ходит по квартирам и просит то хлеба, то яйцо, то горсть вермишели… Он вообще-то безобидный, но очень всем надоел, - и извинилась, - я ему открою и успокою, а то так и будет звонить.

Увидев обросшее ухмыляющееся лицо пьяницы, пусть и не дебошира, надоевшего всему несчастному подъезду безмерно, в том числе и Светлане Юрьевне Коловратовой, что было уже недопустимо, Приворотов как-то сразу очень рассердился, шагнул к Васе и легко, взяв за воротник, оторвал от пола одной рукой. Алкоголик был так потрясен и испуган, что начал очень быстро моргать глазами, явь ли это.

- Послушай, ты… мразь, - скривил губы Геннадий Георгиевич, - еще раз кого-либо побеспокоишь, разобью в лепешку о стену… А в субботу придешь во двор, и я при всех выпорю тебя ремнем!

- Ладно, ладно, - согласился Вася, - а вы поставьте меня на пол, а то воротник оторвется, мне пришить некому будет.

- А зачем звонил-то? - спросила жалостливая Светлана.

- Проведать хотел, да морковки попросить… Мне уже три картошки дали, две свеклы, а Ирина Владимировна сверху – рыбные головы. Уха будет, закачаешься!

- Горе ты, рыбное, - сказала Коловратова и принесла пьянице морковь и немного риса в пакете, - вначале отваришь головы, потом процедишь бульон и в нем уже начнешь варить рис, а потом овощи… Рис-то сразу промой и оставь предварительно в воде.

- Все понял красавица… Эх, и зачем только русские пьют!

- А ты не русский! - сказал Приворотов.

- А кто же я? - обиделся Вася.

- Ты – трусский!

- Трусский? - переспросил пьяница, не понимая.

- Вот именно, что трусский: от слова трус. Водкой от жизни прячешься. Так что приходи в субботу во двор, выпорю на славу.

- Это что, указание какое-то вышло? - попытался понять ситуацию Вася, - мэра или президента?

- Подымай выше! - усмехнулся Приворотов.

- ООН что ли постановила?

- Еще выше!

- Американцы?! Во, гады, уже приказали русских русскими сечь!

- В общем, иди, вари рыбный супчик, а в субботу – порка!

Когда Приворотов захлопнул входную дверь, Светлана победоносно взглянула на Коловратова, дескать, видишь, какой у меня теперь мужчина, не тебе чета, ведь ты всю жизнь не мог пьяницу от двери отбить, а мой мужчина в один миг его на место поставил.

Сели за стол. Аксенова со словами, что ей еще о многом нужно расспросить Геннадия Георгиевича, под негодующие взгляды Коловратовой устроилась рядом с ним, в результате, теперь уже лишь однофамильцы оказались напротив. Миша, успевший на кухне перехватить несколько кусков, ушел гулять.

Первый тост был за знакомство. Потом Коловратов обратился к Приворотову:

- Сын сказал, что вы в субботу будете его пороть.

- Без вашего разрешения это невозможно, - решительно заявил Геннадий Георгиевич.

- Я-то как раз непротив, совсем он от рук отбился. Сегодня бросал на машины под окном пластиковые пакеты, наполненные водой. Вначале взрыв, все же с седьмого этажа бросал, потом вой сигнализации. Штук шесть автомашин воют, а выбежавшие владельцы не поймут, чем дело. Вода стекла, ее же не видно, а на разорванные пакеты, валявшиеся в снегу, никто внимания не обратил. Я хотел Мишу наказать, а он стал кричать, что порка будет в субботу.

Воспользовавшись тем, что все оживленно заговорили о Мише, его проделках, Любовь Александровна смело подвергла новому испытанию мужские качества Приворотова. Она прижала свою ногу к его ноге и, начав слегка надавливать, безмятежно улыбалась. Неожиданно для нее, Приворотов поднялся со стула и заявил:

- Мы не правильно сели. Мужчина должен находиться рядом с женщиной, к которой испытывает чувства. Поэтому, Олег Петрович, вы садитесь на мое место, а я на – ваше.

Коловратов безропотно подчинился.

Чтобы замять возникшую неловкость, Геннадий Георгиевич поднял рюмку за прекрасную хозяйку дома. Когда водка приятным образом обожгла горло, мужчина прижал ногу к ножке Светланы. Та захотела поиграть и отвела свою ногу, но тут же вдруг сообразила, что Приворотов пересел из-за того, что Аксенова к нему нагло прижималась. В отместку Светлана не только соединила свою ногу с конечностью любимого мужчины, но и, как бы незаметно, взяла его за кисть и положила приворотовскую ладонь себе на колено.

Взгляды двух женщин скрестились. Пронзительные глаза Светланы кричали, он мой, а не твой, стерва, - больше не лезь к моему мужику, а глаза Аксеновой выбросили аналогичный импульс ненависти: захочу и куплю твоего артистишку, причем назло тебе. Никто из них не захотел отводить первым взгляд, они испепеляли друг друга, поэтому весьма удивленный Коловратов спросил, что это вы друг на друга так странно смотрите?

- Ничего странного в этом нет, - стараясь казаться спокойной, ответила выведенная из себя явной победой маленькой женщины Аксенова, - мы, женщины, так изучаем друг друга, знакомимся поближе

- А почему мы, мужчины, так не делаем? - продолжал удивляться Коловратов, - какой резон, так разглядывать друг друга? А, понял, вы, наверное, изучаете и считаете морщинки, чтобы при следующей встрече сравнить.

Аксенова так посмотрела на мужа, что он даже закашлялся. Паяц, паяц, возбуждала она себя, да, с ним пора разводиться, а мужлан Приворотов, который сейчас назло мне гладит ножку коротышки, будет еще валяться у меня в ногах.

С лестничной площадки в квартиру донеслись пьяные крики, по меньшей мере, двое мужчин выясняли отношения.

- И так каждое воскресенье! - горестно сказала Светлана, - да и по будням кричат. Напьются, их из дома выгоняют, вот они и кучкуются.

- Пьяницам нужно давать отпор, - твердо сказал Приворотов, - иначе они наглеют.

Ни слова не говоря более, он вышел из квартиры и увидел, что на пол-этажа ниже, у окна трое мужчин, гогоча, разливали по стаканам жидкость из каких-то маленьких пузырьков, скорее, лекарств.

Подойдя к ним, Геннадий Георгиевич спросил:

- Что пьем?

- Настойку боярышника, в ней семьдесят градусов.

- А зачем кричите? Зачем людям жить не даете?

- А что им, людям, будет-то? - ответил самый наглый. – От шума еще никто не помирал!

- А вы помрете!

И Приворотов столкнул всех троих лбами.

- Да ты что, мужик! - закричали пьяные, которые стали быстро трезветь, - больно же!

- Боярышник ваш конфисковываю, а в субботу обязаны появиться во дворе в два часа дня – всех троих выпорю… И Ваське напомните, чтобы не забыл придти.

- Ты шутишь что ли, мужик? Чего тебе надо-то?

Приворотов снова стукнул мужчин лбами, отчего они начали покачивать и подергивать головами, живы ли еще.

- За что, мужик бьешь?

- За все! За вашу глупую, бессмысленную жизнь! Сейчас бегом по домам, а в субботу – на экзекуцию. Если не придете, найду, а чего вас искать, вас все знают, и оторву головы.

- Так не имеешь права!

Приворотов снова, но уже потише, сгреб пьяниц в кучу, от столкновения друг с другом они совсем взбодрились.

- Не имею права? Как раз имею! Если вас не остановить, вы всю Россию пропьете.

Когда Приворотов вернулся, Аксенова вдруг поняла, как ей овладеть этим мужчиной, который ей все больше и больше нравился.

- Как вы думаете, придут эти пьяницы в субботу на расправу? - спросила она.

- Конечно, - убежденно ответил Приворотов.

- Но зачем им приходить?

- Из куража! Захотят посмотреть, что будет. Первым они выставят Василия, как самого слабого. Будут думать, что посмеются над ним, а себя пороть не позволят.

- А я думаю, позволят, - высказала свою мысль Коловратова, - в душе они хотят стать иными.

- Вы и Мишу будете на улице при всех пороть? - спросил Коловратов.

- Так будет лучше всего, сдыда-то будет больше… Или вы возражаете?

- Нет, нет, думаю, сын сразу исправится… Интересуюсь, а как вы будете их пороть?

- Очень просто. Они будут ложиться на скамейку на детской площадке, задрав полы пальто, а я буду бить ремнем по ягодицам.

- Значит, они не будут снимать брюк?

- Не будут, да и зачем? У меня удар сильный.

- И сколько же раз вы будете бить? - все более заинтересовывался Коловратов.

- До первого крика, до просьбы о пощаде.

- А вот, например, вы ударите Василия один раз, а он закричит, больно, больно. Так вы его больше бить не будете?

- Вначале скажу ему, проси извинения у общества за нанесенные ему обиды.

- Предположим, он скажет, простите, извините.

- Тогда больше бить не буду.

- А женщин, плохих женщин, которые с мужчинами, например, в подъездах пьют, вы будете публично наказывать? - с замиранием сердца спросила Коловратова, неужели ее милый способен ударить несчастные создания?

- Нет, женщин бить нельзя! - провозгласил Приворотов, и Коловратова вздохнула во всю силу легких от признательности, - женщины – чудо природы, на них можно только молиться.

- А преступницы? - спросила Аксенова.

- С преступницами пусть милиция занимается, мое же дело дать толчок к нравственному движению – так понимаю теперь свою миссию, которая возникла от встречи с очаровательной Светланой Юрьевной, - и Приворотов поцеловал руку Светлане, отчего она зарделась, и тут же гордо взглянула на Аксенову.

Этого Любовь Александровна уже не выдержала.

- Я внесу деньги в наш фонд, - сказала она Приворотову, - но нужна очень хорошая и действенная реклама. Когда в субботу вы будете пороть пьяниц, я обеспечу присутствие представителей средств массовой информации: прессы, радио, телевидения. Эта акция позволит заявить о наших спектаклях. Актер, который только что выпорол хулиганов, будет играть Гамлета… Можно даже начать продавать билеты на будущие пьесы без указания даты, но со словами «право на посещение спектакля с участием Приворотова»… Уверена, журналисты раздуют вашу акцию с поркой, но ее нужно превратить в настоящее шоу. Все это беру на себя.

Высказывшись одним духом, Аксенова победоносно взглянула на Коловратову, которая в данном случае отвела взгляд, понимая, что противница права, что милому Геннадию как раз необходимо такое шоу, которое, очевидно, перерастет в удачную постановку «Гамлета» и другой пьесы, правда, какой?

Спустя полтора часа, когда Аксенова и ее муж начали прощаться с Коловратовой, Любовь Александровна обратилась к Приворотову:

- Если хотите, можем вас подвезти!

Чтобы не поставить Светлану в неловкое положение, Геннадий Георгиевич кивком согласился. Уже на улице он сказал Аксеновой, что живет на расстоянии семи домов от дома Коловратовой, так что ему лучше пройтись пешком. Женщина не стала возражать, но решительно поцеловала Приворотова в щеку и очень близко от губ:

- Еще увидимся!

Приворотов сразу позвонил Светлане:

- Светлана Юрьевна, я уже дома.

- Вы так поспешно от меня сбежали, что даже странно! Теперь уже не знаю, как вы ко мне относитесь.

- Отношусь очень хорошо.

- Тогда почему вы меня бросили?

- Вы хотите, чтобы вернулся?

- Вы, Геннадий Георгиевич, не правильно ставите вопрос: инициатива должна исходить от вас.

- Светлана Юрьевна, можно зайду к вам?

- А зачем? - не удержалась Светлана и рассмеялась.

- Чтобы вас увидеть.

- Но вы меня видели целый день!

- Чтобы поцеловать вас.

- Вы хотите меня поцеловать?

- Да, хочу!

- Очень и очень?

- Да, очень сильно.

- И не способны подождать до утра?

- Вообще-то способен, - честно признался Приворотов, не поняв сразу, что тем самым обидел Светлану.

- Ну тогда встретимся утром! - женщина чуть не бросила трубку.

Геннадий Георгиевич решил не искушать судьбу и предложил:

- С вашего разрешения, зайду к вам пораньше, чтобы проводить Мишу в школу. Мне кажется, он боится утром приставаний других более сильных школьников. Вас они знают, не подойдут, а я могу незаметно изучить ситуацию.

Снова чувство любви переполнило душу Светланы, и у нее само собой вырвалось:

- А хотите, сама приду к вам сейчас?

- А как же Миша? Он не испугается остаться один? Правда, он уже большой мальчик…

- Когда Миша уснет, позвоню вам.

Приворотов долго ждал звонка, потом, не решившись позвонить сам, что бы случайно не разбудить Мишу, уснул. Ему снилась совершенно обнаженная Светлана. Ее кожа была покрыта загаром, а те места, которые прикрывает купальник, были молочного цвета. Мужчина проснулся от ощущения счастья, от того, что видит столь совершенную красоту, и, наконец, решил позвонить, уверяя себя, что, если Коловратова не снимет трубку со второго звонка, то отключится, и тем самым ее не разбудит.

Светлана сняла трубку сразу.

- До сих пор жду вашего звонка! - прошептал Приворотов.

- А я позвонила вам, но женский голос сказал, что вы по этому номеру не проживаете.

- А по какому номеру вы звонили? - включился в игру Геннадий Георгиевич, отлично понимая, что его пассия сейчас назовет номер с одной ошибочной цифрой. Так и произошло. Просто Светлана под влиянием быстрых чувств смело сделала шаг на встречу, но потом, испугавшись, пятилась уже на два шага назад. Приворотов указал на ошибку и осторожно спросил:

- А сейчас вы не хотите ко мне прийти? Конечно, я вас встречу около вашего дома и даже у квартиры.

- Поздно уже, - зевнула Светлана, - сознаюсь, сил нет подняться с постели, все ждала и ждала вашего звонка и не сомкнула глаз, а теперь, когда услышала ваш голос, успокоилась и не могу развести веки.

Геннадий Георгиевич отлично понял игру Светланы Юрьевны: дразнить его, держать в напряжении – вот ее постоянные действия, однако, эта игра была ему очень приятной, она настоящая женщина, решил он.

5.

Когда Любовь Александровна Аксенова приехала с мужем домой, то поняла, что сегодняшний день является главным водоразделом в ее биографии: то, что было до этого, может считаться обретением богатства, то, что будет, называется уже светской жизнью. Конечно, если учитывать денежные возможности, то Аксенова давно могла стать светской львицей, но было боязно, что после президента Ельцина во главе страны станет справедливый человек, который опять все отберет и поделит, исходя уже из своих принципов. Год президентства приемника Ельцина показал, что все, вроде бы, останется на своих местах, значит, можно уже выставить свои возможности напоказ, ведь такой показ сам по себе приводит к аккумуляции новых крупных средств.

Теперь, естественно, Аксеновой Олег Коловратов уже совсем не нужен. Конечно, приятно и, главное, привычно было командовать им вечером и утром: гладиатор, обнажи свой меч! - но теперь хочется иметь дело совсем с другим мужчиной, воля которого выше женской.

Аксенова вспомнила, как впервые соблазнила Олега Коловратова. Она начала свой бизнес с автомастерских. Будучи экономистом, даже кандидатом экономических наук, она открыла одну автомастерскую, потом случайно удалось прибрать к рукам другую в противоположном конце Москвы. Оказалось, что две автомастерские при одном хозяине работают более эффективно, чем две суммарно, но по отдельности, без общей связи. Дело было в том, что когда клиент приходил за машиной, ему доходчиво объясняли, что ремонт оказался более сложным, поэтому автомашину пришлось перегонять в другое место, где были классные специалисты именно по данной починке. Как правило, человека приводило в восторг, от того, что о его автомобиле так хорошо заботятся, и он щедро доплачивал. Затем, когда автомастерских стало еще больше, само собой возникла определенная специализация конкретной мастерской по виду поломки или по типу автомобиля, особенно для редких в Москве марок.

Автослесари боготворили Аксенову. Она называла их всех мальчиками, но к каждому обращалась по особому в зависимости от характера или внешнего вида человека: мой зайчик, мой барсучонок, мой рыженький, мой шалуненок… Сотня крепких мужчин на колесах – большая сила, Аксеновой даже не требовалась охрана. По мере возможности она помогала демократам и не только деньгами, иногда ее сотрудники участвовали в политических акциях в пользу президента, применяя под час физическую силу. Своей безоговорочной поддержкой режима Аксенова обеспечила себе знакомство и даже дружбу с близкими к президенту людьми. Неслучайно накануне дефолта, примерно за два месяца, глава администрации президента Александр Сергеевич Володин сказал ей несколько очень важных слов:

- Люба, примите мой совет! Все рубли конвертируйте в доллары, а долларовые вклады из банков изымите.

Аксенова основную массу своих денег держала в банке «Север-Юг». Она хорошо была знакома с директором банка Ростиславом Ивановичем Лупандиным, которого про себя называла лупоглазеньким, и доверяла ему. (О Лупандине см. в книге 4 «Банкир и продавщица»).

Лупандин был очень не доволен, что Аксенова неожиданно сняла все деньги, образовав в текущих финансах банка большую брешь, но ничего не мог поделать. Когда произошел дефолт, Лупандин догадался, что Аксенова безусловно знала об этом предстоящем событии и стал ее чрезмерно уважать.

Любовь Александровна, веря в звезду Лупандина, помогла ему после дефолта, предоставив часть необходимых денег, чтобы банк окончательно не обанкротился, за что получила 20% акций «Севера-Юга».

Олег Коловратов от других автослесарей отличался интеллигентностью, что собственно и потянуло к нему Аксенову. Узнав, что он инженер- электронщик, хозяйка пригласила своего сотрудника починить телевизор, просто к слову пришлось, да к тому же работа-то будет выполнена бесплатно. После первой ночи Аксенова решила проверить своего любовника на соответствие нравственным нормам. Она из сейфа набрала разные мелкие долларовые бумажки, всего на сумму в 1749 долларов, перемешала и помяла их, а потом бросила в вазу для фруктов. Коловратов не взял ни доллара. Почему Аксенова женила на себе Олега Петровича? По очень многим причинам: из-за хорошего характера, честности, даже отзывчивости, но главное он был хорош в постели, ведь именно о таких говорят, маленький, да удаленький.

А теперь она его совсем разлюбила. Разве он годится для светской жизни? Кто он рядом с ней? Коротышка нищий, не более того. Этой ночью она ударится в загул, но и делом будет заниматься одновременно, как настоящий светский человек.

Позвонив банкиру Лупандину, Аксенова попросила, чтобы он отвез ее в тот ночной клуб, в котором больше всего собирается журналистов.

- Возьму с собой жену, - предупредил Ростислав Иванович.

- Не знала, что вы хороший семьянин, - удивилась Аксенова, не скрывая ехидства.

Банкир хмыкнул:

- Семьянин, не семьянин, в данном случае думаю о ваших интересах. Дина знает английский, французский, немецкий и испанский, будет переводить, ведь в «Гутен нахте», куда вас доставлю, кучкуются в основном иностранные корреспонденты.

- Мне как раз они и нужны, - с благодарностью воскликнула Аксенова, - если откликнутся иностранцы, то наши тем более заинтересуются.

6.

Поскольку была ночь с воскресенья на понедельник, начиналась новая рабочая неделя, то в ночном баре «Гутен нахт» в свободных столиках к двум часам недостатка не было. Лупандин вошел в зал, одновременно держа под руку, как свою жену Дину, так и Аксенову. Троица невольно привлека внимание контрастностью женщин: на стройной, длинноногой Дине было короткое платье из серебристой кожи с открытыми плечами, а на другой уже дородной женщине – красно-черная одежда из жатого материала с многочисленными оборками и складками, полностью закрывающая тело и даже часть шеи. Хозяин заведения Дитрих Мейер, незадолго до того вышел к посетителям и, узнав Лупандина, сразу направился к нему торжественно и величаво, такая походка как бы свидетельствовала о глубоком уважении к клиенту.

- Мистер Лупандин, очень рад вас видеть, словно предчувствовал ваш приход и не отпустил домой нашего повара Шарля, поэтому французская кухня в вашем полном распоряжении. Даже сейчас схожу за ним, и вы ему разъясните, чего вам сегодня хочется, а главное – вашим прекрасным спутницам.

Усадив дам, Ростислав Иванович более внимательно осмотрел зал, нет ли где знакомых, потом обратился к Аксеновой:

- При входе заплатил сто долларов за себя, как мужчину, и по пятьдесят – за вас, женщин. Стоимость пищи входит в эту сумму, в этом смысле хозяин клуба Мейер не должен предоставлять посетителям возможность выбора блюда по собственному вкусу, все закуски стандартные, их приносит официант, или очень нетерпеливые, в основном журналисты, берут сами на кухне, однако, для наиболее почетных гостей Дитрих делает исключение, и вы, Любовь Александровна, конечно, знаете почему.

- Да, знаю: очень богатые посетители, ощущая к себе особое уважительное отношение, будут приходить снова и снова, приводить с собой таких же друзей. Кроме того, они заказывают более дорогие напитки… Клуб не останется в убытке, а только выиграет.

Подошел очень вертлявый человек, в самом деле, сильно похожий на француза, Лупандин, с учетом вкуса жены и Аксеновой, заказал несколько блюд и вина к ним. Потом они немного поели, Дина вообще только чуть поклевала, есть никому не хотелось. Поняв замысел Аксеновой, Лупандин сходил к Мейеру и в его кабинете сказал, что русская предпринимательница хочет сделать для журналистов небольшое сообщение, которое их явно заинтересует.

Мейер после окончания танца очередной стриптизершей вышел на сцену и сказал:

- Дамы и господа, многие из вас, имею в виду журналистов, носятся, высунув язык, из конца в конец Москвы, чтобы узнать новость, которая потом будет зарублена вашим редактором, а если выйдет в эфир или появится в газете, то не привлечет к себе особого интереса.

Когда журналисты оживились, загудели, отставили рюмки и фужеры в сторону, чопорный Дитрих, выждав паузу, сказал:

- В эту субботу в два часа дня в Москве случится событие чрезвычайной важности! Но о нем вам расскажет российский предприниматель Любовь Аксенова.

Любовь Александровна плавно, не торопясь, вышла на возвышение и, получив от Мейера микрофон, сказала:

- В субботу в два часа дня в Москве состоится первая публичная порка, экзекуция граждан, которые мешают жить другим москвичам. В качестве палача выступит известный артист Геннадий Приворотов. Почему именно Приворотов? Это для него своеобразная тренировка, способ войти в образ, перед тем, как сыграть роль Гамлета в спектакле, за финансовую сторону которого отвечаю я. Субботняя порка состоится в одном из дворов Восточного Измайлова. Журналисты, интересующиеся этим событием, могут иметь дело со мной. Я дала господину Мейеру пачку моих визиток, кто желает, может обратиться к нему за телефоном для связи. Желаю вам больших творческих успехов!

Когда Аксенова вернулась за свой столик, Лупандин заметил:

- Видите, Любовь Александровна, Мейер сам решил раздать ваши визитки, а судя по тому, как жадно их хватают, интерес к вашему мероприятию большой. Эти журналисты расскажут своим коллегам, и в субботу их может собраться достаточное количество… Хочу спросить, а нельзя ли на эпизодическую роль в спектакле взять Дину? Прошу прощения, что нахально протежирую свою жену.

- Я совсем не против, - ответила Аксенова, - но по договоренности с Приворотовым, он сам набирает труппу. Более того, я согласилась даже на создание фонда необходимых средств для постановки двух пьес еще до начала работ над ними, причем деньги вношу я.

- Умён артист, – поморщился Лупандин, – но для нейтрализации его амбиций расчётный счёт фонда лучше всего открыть в банке «Север-Юг», тогда смогу полностью контролировать движение денег.

- Как раз хотела попросить об этом, – усмехнулась Аксёнова, понимая, что Лупандин, который при ней говорил всегда о нашем банке «Север-Юг», при своей жене Дине не отважился так сказать, следовательно, дома он называл банк только своим.

Расчётливый и хитрый Ростислав Иванович сообразил о причине усмешки Аксёновой, пожалел о своей оплошности и попытался не то, чтобы оправдаться, в этом не было прямой необходимости, а, например, поделиться с ней какой-либо важной мыслью, которая бы представляла для неё определённую ценность, гораздо большую, чем возникшая минутная обида. Поразмыслив, Лупандин заметил:

- Устав фонда нужно составить таким образом, чтобы речь шла не о конкретном человеке, Приворотове, а об абстрактном исполнителе роли Гамлета и постановщике двух спектаклей, причём именно вы, Любовь Александровна, как президент фонда, должны обладать правом заменить такое лицо в любой момент на более лучшего… Приворотов не сможет возразить против, если документы составить очень тонко, ведь он не ждёт подвоха с этой стороны, ему лишь важно аккумулирование средств ещё до начала работы, как раз в этом он вам не доверял…

Аксёнова с благодарностью взглянула на банкира:

- Дорогой Ростик, вы очень умны, - а потом направила свой взор на жену Лупандину, даже ласково положила свою широкую ладонь на её тонкую руку:

- Дина Геннадьевна, а не возьмётесь ли вы подготовить документы по фонду, ведь вам будет интересно?

Дина скосила глаза на мужа, тот кивнул в знак согласия, тогда она сразу загорелась:

- С большим удовольствием!

7.

Приворотов утром пришёл к Коловратовой примерно минут за десять до выхода Миши в школу. Лицо Светланы было оживлённым, даже радостным.

- Чай будете пить? – спросила она.

- А можно потом, когда отведу Мишу?

- Можно и потом.

- Вы, Светлана Юрьевна, сегодня такая лучезарная!

- Будешь лучезарной, если в первый раз не нужно оболтуса вести в школу.

- Вовсе я не оболтус! – крикнул её сын с кухни, что-то прожевывая.

- Да вы снимите пальто, ему ещё одеваться, а то вспотеете, – предложила Коловратова.

Геннадию Игоревичу так захотелось ласково обнять и нежно поцеловать красивую миниатюрную женщину, которую он назвал про себя моей куколкой, что он, чтобы снять с себя наваждение, щемящее желание касания к чудесному телу, пасмурно заявил:

- Подожду Мишу на улице!

Светлана отлично поняла состояние влюбленного в неё мужчины и, чтобы ещё более возбудить его, довести до умопомрачения, ласково попросила:

- Наклонитесь, пожалуйста.

Когда Приворотов, ничего не понимая, послушно наклонился, женщина чмокнула его в щёку:

- Это вам в благодарность за то, что не проспали!

Он захотел сгрести её в охапку, крепко прижать к себе, поднять вверх, закрутить, но, понимая, что тут же появится вездесущий Миша, лишь горестно вздохнул и вышел. Чтобы ещё более обворожить мужчину, Светлана крикнула вдогонку:

- Возвращайтесь сразу, как проводите Мишу, буду очень ждать.

Миша шёл впереди, а Приворотов на несколько шагов сзади, так, чтобы не была явно ясна связь между ними. Обидчики Миши, двое более сильных подростков из параллельного класса, очень обрадовались, что маленький Коловратов был один, без матери. Чтобы он не убежал, они взяли его в вилку, один появился спереди, другой сзади, и сразу сорвали с плеч Миши ранец:

- Ну, малявка, ранец был твой, стал наш. Хочешь получить назад, выкупи.

- У меня нет денег! – сказал мальчик.

- Ах, нет денег, тогда смотри, – и один из хулиганов, раскрыв ранец, выбросил книжки и тетради на снег.

От такой наглости Приворотов стал бордовым. Схватив обидчиков Миши, он, в свою очередь, отнял у них ранцы и твёрдо заявил:

- Сейчас все идём в детскую комнату милиции!

- Дядя, за что? Дядя, простите! Мы больше не будем! – захныкали школьники.

- Посмотрите на себя: вы гораздо сильнее Миши, а напали на слабого, да ещё вдвоем. Так мужчины не поступают!

- Мы больше не будем, отпустите нас.

- Миша, а теперь ты выкинь всё из их портфелей, - предложил Геннадий Георгиевич сыну Светланы.

Миша несколько секунд подумал, а потом решительно сказал:

- Не буду!

- Слышите, у Миши есть очень важное для человека качество, которое называется совестью, а у вас нет.

- У нас тоже есть совесть, – прохныкал один из хулиганов.

- Тогда уложите Мишины вещи в портфель и извинитесь перед ним.

- Прости, Миша.

- Ты, Миша, их извиняешь?

- Да!

- А я вас не извиняю. В субботу, в два часа дня придёте в Мишин двор, и я вас обоих выпорю. Только при таком условии верну ваши ранцы.

Мальчики опешили, не зная, что сказать, а Миша, к большому удивлению Приворотова, подмигнул им и, как бы по-дружески, сообщил:

- Меня тоже Геннадий Георгиевич выпорет.

- Ладно, мы согласны, – успокоились хулиганы.

- А теперь идите вместе в школу и больше не деритесь, – Приворотов провёл руками по плечам всех трёх подростков, включая Мишу, тем самым миря их.

Когда Геннадий Георгиевич позвонил в квартиру Коловратовой, она была уже одета для выхода на улицу.

- Не хотите сопровождать меня? – спросила она кокетливо, специально облизав языком губы, чтобы мужчина снова завёлся.

- А куда вы направляетесь?

- На Измайловский вещевой рынок.

- А кто-то мне обещал чай! – сделал скорбное лицо Приворотов, стараясь вызвать к себе жалость, ему совсем не хотелось уходить из тёплой квартиры, а ещё больше желалось обнять маленькую хитрую и очаровательную недотрогу.

- Вы совсем не понимаете женщин, – надула губки Коловратова, – если хотите понять, спросите меня, зачем иду на вещевой рынок.

- Зачем же? – поддержал игру Геннадий Георгиевич.

- Всё ради вас, – усмехнулась Светлана, – хочу купить себе совершенно новый пеньюар.

- Вы хотите купить себе пеньюар ради меня?! – очень обрадовался сразу Приворотов, – тогда срочно едем на рынок, сядем сейчас в маршрутное такси, а на рынке выберем лучший пеньюар.

- А какого цвета вы хотите, чтобы у меня был пеньюар? – продолжила изводить душу мужчины Светлана, – красного или чёрного? Может быть, белого?

Приворотов надолго задумался, мысленно надевая на свою любимую куколку прозрачные одежды различного цвета, наконец, определил, чего хотел:

- Мне больше понравится, если вы будете носить пеньюар бледно-розового цвета.

- А какой длины? – снова нарочно направила Коловратова мысли мужчины в интимное русло.

Приворотов даже закрыл ладонью глаза, чтобы увидеть Светлану вначале в длинном, а потом в очень коротком пеньюаре. То и другое видение пришли ему по душе, поэтому он решительно заявил:

- Нужно купить два пеньюара: один длинный, а другой короткий.

- На два пеньюара у меня может не хватить денег, - невольно вырвалось у Светланы.

- Если не хватит, добавлю.

В автолайнере они ехали молча, взявшись за руки. В одном из мест на рынке пеньюары висели на плечиках и на разных уровнях, образуя высокую и длинную стену, словно занавес. Молодая китаянка поняла, что подошедшая пара что-то обязательно купит, поэтому сразу решила добавить к продажной цене пятьдесят, нет, даже сто рублей. Было холодно, продавщица продрогла и решила, что не скажет хозяину об этой сверхприбыли, а будет через каждый час заказывать себе горячий чай или даже горячую пищу. Влюблённые сразу увидели тот пеньюар, о котором говорил Приворотов: бледно-розовый, длинный, он состоял из двух элементов: нижней сорочки с длинными бретельками, так что ткань начиналась с женской груди, и верхней с короткими рукавами. Пеньюар очень украшали кружева в форме роз.

Приворотов хотел сразу заплатить по названной цене, но Светлана сказала китаянке, что вещь стоит слишком дорого и нужно сбросить двести рублей. Продавщица более внимательно посмотрела в глаза русской красавицы и начала торговаться. В конце концов, Коловратова смогла сбить сто рублей.

- На эти сэкономленные деньги купим бутылку муската, - с невинным видом предложила она мужчине.

Короткие двойные пеньюары им не понравились, и Приворотов приобрёл даже более короткую комбинацию золотистого оттенка, которая очень пришлась ему по душе.

- А теперь мне нужно купить ещё тапочки, - ласковым голоском сказала Светлана. – А знаете, зачем? Ни за что не догадаетесь!

- Так зачем же?

- Ну, попробуйте угадать!

- Если бы вам, Светлана, было девяносто девять лет, я бы мог ещё что-то подумать, но так, право, затрудняюсь.

- Вы купили мне пеньюар и комбинацию, и где они должны находиться?

- На вас или в шкафу, – легко ответил Приворотов, ощущая удовольствие от своей догадливости.

- Это понятно! Но в каком шкафу?

- В каком? В вашем!

- А вот и нет, они должны находиться не в моём, а именно в вашем шкафу. Когда буду приходить к вам в гости, то буду их надевать. Поэтому мне, совершенно очевидно, нужны ещё тапочки.

Ничего подобного Геннадий Георгиевич не ожидал. Его куколка в самом деле неподражаема. Они выбрали красные тапочки с чёрным шитьём, гармонировавшие с пеньюаром.

На обратном пути влюблённые снова молчали, они не хотели говорить при посторонних. Когда они вышли из микроавтобуса, Приворотов утверждающе спросил:

- Сейчас зайдём ко мне, и вы померите обновки?!

- Нет, – лукаво ответила Коловратова, - обновки вы занесёте к себе, я подожду вас на улице, а мерить их буду, когда мы достаточно хорошо познакомимся.

Приворотов сам не ожидал, что его душу внезапно охватит дикое неистовство.

- Вы не знаете, чего хотите, - почти закричал он, всё же стараясь себя сдерживать, - все обновки сейчас выкину в мусорный ящик и куплю их вам заново, тогда, когда мы достаточно хорошо познакомимся.

Он не успел сделать даже шаг, как Светлана повисла на его руке:

- Противный вы человек, разве такую красоту можно выбрасывать! Дайте их сюда, а сейчас… идем за мускатом.

Геннадий Георгиевич еще раз удивился, как легко куколка управляет им, большим… бегемотом. Если он зовет ее про себя куколкой, то она, возможно, называет в это же время его бегемотом, или носорогом, или слоном.

- Как вы называете меня про себя, - спросил мужчина, - бегемотом, носорогом, слоном или китом?

Светлана постаралась как можно больше потянуть паузу, неотрывно глядя в глаза Приворотова, потом медленно, очень медленно произнесла:

- Про себя зову вас моим ненаглядным мужчиной.

Геннадий Георгиевич даже вздрогнул от счастья, как вдруг Коловратова начала бить кулаками по его груди, крича:

- Противный вы человек, я поняла подноготную суть вашего вопроса. Вы сами думаете обо мне, как о каком-то маленьком животном, например, как о мышке, лягушке, скорее всего, ежихе, и размышляя так, вы уверились, что я вас, в свою очередь, с учетом ваших роста и массы называют бегемотом… Я права, вы меня считаете ежихой? Или как-то еще?

- Светлана Юрьевна, если совсем честно, то тогда вас называю моей маленькой горячо любимой чудесной… куколкой.

- Куколкой? Куколкой?! Это в смысле кокона бабочки? - пошутила Коловратова, при этом ее голос потерял настрой недовольства.

- Вовсе нет! Куколка – это очень красивая миниатюрная женщина, которая крутит мужиками, как хочет.

- Но я не такая, я не кручу мужчинами.

- Да, вы не крутите сейчас мужчинами, но крутите мною, одним мужчиной.

- Вы так думаете?

- Я в этом уверен.

- Тогда нам нужен мускат.

Когда они, купив бутылку вина, подошли к дому Коловратовой, то увидели, что у ее подъезда толпились люди.

- Мне боязно, - сказала Светлана.

- Со мной вам некого и нечего бояться, - решительно заявил Приворотов и прямо потащил ее к возбужденной толпе человек в тридцать.

Когда люди увидели Приворотова, то притихли, но тут же мужской голос крикнул:

- Это верно, что вы Ваську, Петьку, Ваньку и Кольку в субботу пороть будете?

- Да, - спокойно ответил Приворотов, - в два часа вон на той скамейке на детской площадке.

Вперед выступила пожилая дворничиха, которая попросила:

- А мой сын к наркоте пристрастился… Может, и его заодно накажете?

- С большим удовольствием! Граждане, всех, кто провинился за неделю перед обществом, нужно пороть – все другие меры бесполезны.

- Так что, подавать заявку? - спросили из толпы.

- Обойдемся без бюрократических бумаг. Приводите провинившихся – этого достаточно.

Василий, не выходя из толпы крикнул:

- А если я не согласный? А если участковому заявлю?

- Заявляй, - спокойно ответил под смех людей Приворотов, - доноси, но только скажи ему, что тебя собираются наказывать ремнем за издевательства в пьяном виде над соседями по подъезду.

Уже в своей квартире Светлана, встав на цыпочки, попыталась поцеловать Приворотова, но это ей удалось лишь тогда, когда он, в свою очередь, наклонил голову.

- Ты мой защитник, - прошептала она.

Приворотова привел в восторг не только собственно сам поцелуй, но и первое обращение на «ты» и слово «защитник».

- Ты моя радость, - прошептал он в ответ.

8.

Второй поцелуй был еще более сладостным. Не выдержав, Приворотов начал гладить спину Коловратовой, спускаясь все ниже и ниже, но как только его руки коснулись мягких женских округлостей ниже пояса, Светлана вывернулась и насмешливо, даже язвительно, сказала:

- А вы не забыли, что нужно встретить Мишу из школы?! Время уже подошло.

От того, что куколка не позволила себя ласкать, да еще снова перешла на «вы», Геннадий Георгиевич проскрежетал зубами и, в свою очередь, обратился к ней на «вы»:

- У вас прекрасное ощущение времени, а вот я … забылся.

- А. может, вы один сходите за Мишей, а я бы обед приготовила? - попыталась нежнейшим тоном уговорить мужчину Коловратова, - а потом втроем сели бы за стол.

- Мишу я встречу, но за это – пять поцелуев.

- Один поцелуй!

- Ну, хотя бы, три!

- Два!

- Согласен.

Приворотов при поцелуе сразу положил ладони на нижние округлости женщины, вначале она дернулась, но потом смирилась. Видимо, временно, решил Приворотов, а потом что-нибудь отколет. Так и случилось. После второго поцелуя Светлана закричала, правда, даже не пытаясь скрыть счастье в голосе:

- Противный мужчина, какое право вы имели сжимать пальцами мои мягкие места, у меня же будут синяки.

- И вовсе я не сжимал! - слегка обиделся Приворотов, - я лишь делал нежные движения вперед-назад.

- Не смейте больше так поступать без разрешения! - продолжила насмешничать Коловратова. - А сейчас, милый, идите, а то упустите Мишу.

Слово «милый» наполнило сердце Геннадия Георгиевича невольной радостью, он шутливо отдал честь и вышел.

Приворотов подошел к школе вовремя, минут за пять до окончания Мишиных уроков, но Миша не вышел ни спустя десять минут, двадцать, полчаса. Тогда Приворотов вошел в школу и спросил у вахтера, где Миша Коловратов из шестого «б» класса.

- У директрисы, - флегматично ответил вахтер, - Зоя Викторовна велела, как только вы появитесь, направить к ней. Поднимитесь на второй этаж, а там – налево.

Удивленный и смущенный Геннадий Георгиевич увидел перед собой хорошо сохранившуюся для своих сорока лет женщину, которая понравилась ему своей статью и красивым решительным лицом.

- Кем вы приходитесь Мише Коловратову? - первым делом очень серьезно спросила директриса, давая тем самым понять, что от ответа мужчины будет зависеть весь последующий разговор.

- Я нахожусь в гражданском браке с его мамой Светланой Юрьевной, - ответил Геннадий Георгиевич, отлично понимая, что только эти слова позволят вести дальнейшую беседу с директором школы.

- У многих наших учеников родители состоят в гражданском браке, - сказала Зоя Викторовна, тем самым подтверждая статус Приворотова, - а теперь ответьте, когда вы сказали Пете Одинцову и Игорю Забойнову, что выпорете их в субботу, неужели вы не понимали, что хотите совершить уголовно наказуемое преступление? Ударить ребенка постороннему мужчине – это чудовищно!

- А не чудовищно, что вы, руководство школы, учителя не в состоянии предотвратить каждодневное издевательство сильных учеников над слабыми. Петя и Игорь отняли у Миши ранец и потребовали денег за его возврат. Потом выбросили содержимое ранца в снег. Вы хоть представляете себе, что творилось в этот момент в душе Миши. Он ощущал себя совершенно бесправным в этом мире, в котором любой может обидеть его всегда, когда захочет.

- Вам следовало привести Петю и Игоря ко мне, и я бы их наказала.

- А тогда Мишу, как доносчика, из-за которого пострадали Петя и Игорь, начнут ненавидеть и презирать все другие школьники, ему придется перевестись в другую школу, но и там будет то же самое.

- А вы считаете, порка – выход из положения?

- Конечно, ведь пороть буду в качестве представителя общественности, порка будет не казенным, формальным актом наказания, а публичным действием. Петя и Игорь не захотят больше попасть в эту же ситуацию, понимая, что сама общественность встала на защиту слабых или оскорбленных.

- Вы считаете, что власть не в состоянии бороться с подобными нарушениями, находящимися в силу своей кажущейся незначительности вне действия кодексов о наказании.

- Конечно… Но что есть власть? У власти всегда стоят худшие из худших. Возьмем, например, вас. По своему профилю вы учитель литературы. Ваши глаза говорят об очень большом уме, о том, что вы натура творческая, однако, вместо того, чтобы развиться в гениального в своем роде учителя, уроки которого школьники ждали бы с вожделением, вы стали директором школы, изменив своему родовому, генетическому призванию. Следовательно, вы теперь хуже, ведь ваш дух хочет искать истину, а вы предпочли администрирование, то есть деньги. В этом смысле любой человек, получивший хоть какую-то власть, убивает собственный дух и становится гонителем духа других людей… Вы понимаете меня?

- Понимаю, - ответила Зоя Викторовна,- иногда хочется снова стать простым учителем литературы и начать экспериментировать, внося в преподавание свои идеи, но… без денег не проживешь… Давайте сделаем так: дам ваш телефон родителям Пети и Игоря, ведь вам нужно учитывать позицию родителей… Но будьте очень осторожны.

- Приглашаю вас присутствовать на субботней экзекуции, - не мог не сказать Приворотов, поняв, что директор школы в душе на его стороне.

- Не могу, меня узнают, еще сообщат столичным властям, могут и уволить.

- А вы наденьте старую одежду и черные очки – никто тогда не определит, что это вы.

- Может, и попробую… У меня к вам просьба. Муж начал пить, начинаю уже думать о разводе, но ведь люблю его. Было бы неплохо его публично наказать ремнем, может, одумается. Только как его к вам привести?

- А я могу к вам зайти домой, пару раз его встряхнуть, тогда сам прибежит, испугается, не прийти.

- Буду очень благодарна… А скажите, если не секрет, когда вы со Светланой Юрьевной познакомились? Мне кажется, что совсем недавно. Миша Коловратов всегда таким тихим был, а сегодня ходил героем, даже других задирал.

- Мы познакомились два дня назад, в субботу, - открылся Приворотов.

- Значит, это любовь! - вздохнула Зоя Викторовна, - а Миша сейчас сидит в кабинете биологии, можете его оттуда забрать.

В кабинете биологии Приворотов увидел не только Мишу Коловратова, но и его прежних обидчиков Петю Одинцова и Игоря Забойнова. Не успел мужчина к ним подойти, как Петя и Игорь почти одновременно закричали:

- Мы ничего не говорили ни учителям, ни Зое Викторовне, мы лишь рассказали в своем классе, и кто-то из услышавших донес директрисе, тогда она нас вызвала, и пришлось рассказать все, как было.

- Не боитесь порки? - спросил Приворотов.

- А зачем ее бояться?! - сказал Петя, – Геннадий Георгиевич, а моя мама вас знает, у нее есть один журнал того месяца, когда я родился, она читала его в роддоме, и в этом журнале есть ваша фотография в роли Бухарина, она даже хотела назвать меня Геной, но папа настоял, чтобы меня назвали Петей в честь дедушки. Мама уже была в школе и сказала Зое Викторовне, что будет счастлива, если вы меня выпорете.

- А ты не боишься?

- Я же мальчик, а не девочка.

- А ты, Игорь, спросил у родителей, согласны ли они на публичное наказание тебя ремнем?

- Они еще на работе, но думаю, согласятся.

- Почему ты так считаешь?

- А они все время только и говорят, что пора меня высечь.

- Почему же отец тебя еще не наказал?

- А он мне не родной, а мой родной отец живет в Киеве, и ему не до меня.

- Пойдемте все ко мне домой пить чай с вишневым вареньем, - предложил Приворотов, ему было важно сдружить этих сильных ребят со слабеньким Мишей.

Подростки с удовольствием согласились и заулыбались, радостная улыбка еще долго не сходила с их лиц.

Квартира Приворотова представляла собой типичное жилище холостяка: на видных местах все было чисто и даже уютно, но зато по углам и в нишах между мебелью собрались кучки пыли. Ребят удивляло, что в квартире было много книг.

- Словно в библиотеке, - особенно изумился Петя Одинцов.

Усадив школьников за стол, Приворотов поставил чайник на плиту, а гостям выставил банку с вареньем, на которую они тут же набросились, а сам позвонил Коловратовой из другой комнаты:

- Светлана Юрьевна, не волнуйтесь, Миша у меня вместе со своими друзьями. Не хотите ли сами заглянуть ко мне?

Светлана возмутилась, что приготовленный ею обед стынет, и потребовала быстрого возвращения Приворотова и Миши к ней домой. Геннадий Георгиевич тут же согласился, но сказал, что они выйдут, как только ребята прикончат банку вишневого варенья.

- Ну тогда вы скоро появитесь, - сообразила Светлана и положила трубку.

9.

Затем Коловратова позвонила своей матери:

- Мамочка, поздравь меня, я влюбилась, даже колени дрожат, когда гляжу на него… А дрожат от того, что он смотрит на меня таким взглядом, словно вот-вот набросится, как лев на свою добычу… А где он работает, не знаю, прежде был артистом Театра имени КПСС… В субботу будет пороть Мишу… Да не волнуйся так, он еще публично будет сечь нескольких пьяниц, которые мешают жить людям… Да не собираюсь завтра выходить замуж, но и год тянуть не буду, если сделает предложение, сразу соглашусь… Жить, не знаю, где будем, наверное, у него, правда на его квартире я еще не была… Он купил мне пеньюар, комбинацию и тапочки… Да не собирается он меня в гроб класть. Приезжай, приезжай, я не против, только, может, не сегодня?! Он и Миша появятся примерно через полчаса, и сразу сядем обедать… Хорошо, тебя подождем, но, может, ты лучше завтра навестишь нас… О, мамочка, я поняла, ты останешься на ночь с Мишей, а я пойду к нему… О, мамочка, я так люблю тебя, конечно, приезжай, как можно быстрее.

Подойдя к зеркалу, Светлана начала изучать свое лицо самым тщательным образом. Затем она сделала пробор посредине головы так, что ее длинные волосы оказались поделены на две половины, которые она связала в своеобразный пучок на затылке. Во время этого действия несколько тонких прядей выбились и легли причудливым образом слева и справа от головы, две из них женщина направила на лоб. С удовлетворенным ощущением от своей внешности Коловратова открыла дверь Приворотову и сыну.

Увидев новую прическу Светланы, Геннадий Георгиевич подивился тому, как она, используя фактически минимум средств, может выразить себя вполне определенным, но утонченным образом в конкретный момент смены чувств и появления нового настроения. Игривость, вообще внутренне присущая Коловратовой, теперь проявилась внешним образом через облик, казалось, готовый к постоянным изменениям, когда свободные пряди-нити волос то сами собой набегали на лоб, виски, то охватывали прелестные ушки.

Мужчине нестерпимо захотелось поцеловать женщину в её скулы, рот, подбородок и, конечно, шею. Перехватив любовный взгляд, Светлана лукаво заметила:

- Вы, Геннадий Георгиевич, сразу начните сейчас настраивать себя на очень серьёзный лад, через полчаса появится моя мама, и тогда мы вместе начнём обедать.

- Ваша мама любит только серьёзных мужчин?

- Ей нравятся мужчины с холёным лицом, но без живота, тогда она говорит, он не зря хорошо питается… То есть, вы будете в её вкусе.

Людмила Николаевна Киселева, мать Светланы, была на пенсии уже три года. Есть две крайности пенсионеров: одни набрасываются на духовную пищу, много читают, ходят в театры; другие главное значение придают своему здоровью – по несколько часов гуляют, регулярно плавают в бассейнах, летом проводят всё время на воздухе, как правило, на даче. Киселёва принадлежала к последним, причем она вела не только здоровый образ жизни, но и питалась с учетом последних научных достижений. Увидев Приворотова, с его дородным телом, правильно определив, что мужчина весит под сто килограмм, Людмила Николаевна несколько секунд мучительно пыталась понять, ведет ли здоровый образ жизни и правильно ли питается избранник её дочери, но так и не смогла прийти к однозначному выводу. Да, у Приворотова, вроде бы, не было жирового пояса, но его массивность, фундаментальность подавляли явной силой, основанной не только на мускулах, но и на большой массе. Не поняв, нравится ли ей ухажер Светланы, Киселева заняла нейтральную позицию, решив окончательно судить о человеке по дополнительным данным, которые, очевидно, сами собой появятся при разговоре.

Все сели обедать и молча начали есть борщ, когда вдруг Приворотов объявил:

- Светлана Юрьевна, никогда не ел столь вкусного борща, - и, чтобы польстить её матери, добавил, – вас, наверное, научила так хорошо готовить Людмила Николаевна.

Значит, он льстец и подхалим, решила Киселева, и следует сразу дать ему бой, ведь совершенно очевидно, что борщ не удался, мясо надо было варить два часа, а дочь явно готовила его всего около часа, видимо, торопилась.

- Я не готовлю столь плохо! – отчетливо вызывающе сказала мать Светланы.

Приворотов и Коловратова от неожиданных обидных слов даже поперхнулись.

- Да, да, не готовлю так плохо, – продолжила Киселева, стараясь глядеть на Приворотова, а не на дочь, – поэтому или вы не притязательны в еде, или лицемерите.

Видя, что глаза его куколки начинают наполняться слезами, Геннадий Георгиевич очень твердо заявил:

- Мне борщ нравится настолько сильно, что я съем две тарелки, даже три…

- А я уже не хочу есть такой отвратительный борщ, – заявила Киселева и отставила от себя тарелку, из которой съела лишь половину.

- Борщ, в самом деле, не очень удался, – сделала признание Светлана, чтобы снять напряжение, – боялась не успеть его приготовить, все делала в спешке.

- Борщ прекрасен, – заявил Приворотов, – но пусть нас рассудит молодость, – и обратился к Мише, – а ты как считаешь?

- А я тоже хочу съесть три тарелки борща, – заявил Миша, посмотрев вначале на маму, потом на бабушку и, наконец, на мужчину, который ему очень нравился, на Приворотова.

В этот момент мать и дочь вдруг четко осознали, что Миша нуждается в каждодневном отце, образце для подражания, что родного отца раз в неделю ему не достаточно. Людмила Николаевна настолько любила внука, что неожиданно для всех сказала:

- А борщ все же замечательный, пожалуй, доем его, просто у меня сегодня не очень хорошее настроение.

Хотя Коловратова вполне могла оставить сына со своей матерью и провести вечер в доме Приворотова и даже остаться у него на ночь, но как раз именно такая уже реальная возможность внезапно изменила полностью её желание. Поэтому, когда Светлана и Приворотов вышли на улицу, женщина сказала, что, поскольку они ещё не достаточно знают друг друга, она в квартиру Геннадия Георгиевича не пойдет. Приворотов настолько уже привык к быстрой смене решений своей куколки, что лишь пожал могучими плечами, но все же решил её проучить:

- Ваша воля, Светлана Юрьевна, однако, к сожалению, в пять часов вечера должен быть дома: жду важного для меня телефонного звонка.

Конечно, Коловратова отлично поняла, что мужчина сильно обиделся на нее и потому выдумал мифический звонок, но изменить уже было ничего нельзя. Светлана топнула ножкой и гордо заявила, что ей тоже уже пора домой, нельзя же, чтобы мама ее долго ждала, им следует о многом поговорить. Так, не желая того, расстались вечером Светлана Юрьевна и Геннадий Георгиевич, хотя оба страстно хотели быть вместе, как можно больше. Входя в свою квартиру, Приворотов подумал, что еще приберет к рукам игривую куколку, а Светлана была так расстроена, что, когда ее мама спросила, почему она так быстро вернулась, ответила, что нет в жизни счастья.

10.

Расставшись со Светланой, Приворотов дома услышал настойчивый телефонный звонок. Думая, что это звонит его куколка, которая, видимо, снова решила, что им лучше ночь провести вместе, мужчина, не раздеваясь, со всех ног, бросился к телефонному аппарату.

- Геннадий Георгиевич? - услышал он вопрошающий мужской голос с оттенком какого-то превосходства, даже вседозволенности.

- Да, я Геннадий Георгиевич, а с кем, позвольте, имею честь говорить?

- С вашим участковым милиционером, старшим лейтенантом Сычевым. Зовут меня Виктором Валерьяновичем.

- Что-то случилось? - насторожился Приворотов.

- Да, случилось… На вас поступила жалоба. Не могли бы вы сейчас прийти в опорный пункт милиции?

- А можно не сегодня, а завтра? А о чем жалоба?

- Можно и завтра, приходите к одиннадцати часам. А о сути жалобы узнаете на месте.

Весь вечер Приворотов ждал звонка от Светланы, он даже представлял себе, что она, узнав адрес от Миши, придет к нему сколь угодно поздно, но Коловратова словно в воду канула. Конечно, Геннадий Георгиевич мог бы сам позвонить своей куколке, но тогда, кто же будет ее воспитывать, чтобы она перестала любое свое решение менять на противоположное. Наконец, Приворотов в два часа ночи уже отважился позвонить Светлане, но тут же представил себе, что трубку возьмет ее мама и возмутиться тем, что ее разбудили, - конечно, подобный вариант событий не допустим.

В весьма скверном настроении Приворотов подошел в одиннадцать часов утра к опорному пункту милиции. Входная дверь была заперта. Проходив минут десять у крыльца, Геннадий Георгиевич заметил, что к нему направляется мужчина лет сорока в яркой куртке и сигаретой во рту.

- Что, Сыча нет еще, - обратился к Приворотову подошедший, - он, наверное, нарочно на час каждый раз опаздывает. Чтобы мы значит, его ждали… Я вот из тюрьмы месяц как вышел, а он меня уже пятый раз зовет к себе… А ты давно на воле? Смотрю, лицо знакомое. Не помнишь, в каком лагере вместе сидели?

Приворотов пожал широкими плечами, дескать, не помню.

- Меня Жорой зовут, кличка Ястреб. А тебя?

- А меня Геной, кличек много: Медведь, Носорог, Кит.

- Так ты, значит, Кит, я о тебе слышал, ты человек серьезный… Этот Сыч сейчас подъедет на собственных «Жигулях», он бы и «Мерседес» себе купил, но не хочет светиться. Давай, так. Я первым войду, он меня отпустит, потом – ты, заговоришь его, а я плащ на себя накину и его автомашину угоню.

- Я теперь сам по себе, - спокойно сказал Приворотов, - никому ни чем не помогаю, так что лучше, автомобиль Сычева не трогай.

- А как тебя найти? - спросил Жора.

- Я сам тебя найду, - ответил Приворотов.

Они замолчали, поскольку подъехали «Жигули», из которых вылез старший лейтенант милицейской службы. Он сходу предложил пройти с собой Приворотову, а Жоре сказал:

- Жди… и охраняй мой автомобиль!

Сычев усадил Приворотова напротив себя и протянул листочек в клетку из школьной тетрадки:

Начальнику ОВД «Восточное Измайлово»

От Понькина Василия Сергеевича

ЖАЛОБА

На неправомерные действия гражданина Приворотова, проживающего в том же подъезде, который хочет высечь меня публично в эту субботу в два часа дня. Прошу данную неоправданную экзекуцию предотвратить, а к самому Приворотову применить необходимые меры воздействия.

Чернилами другого цвета была наложена резолюция: «Ст. лейтенанту Сычеву В.В. разобраться, принять меры и доложить!»

Прочитав записку, Геннадий Георгиевич совершенно спокойно вернул ее Сычеву:

- Я не только выпорю в субботу этого пьяницу, но еще целый ряд других.

- Тогда я вас арестую! - с сожалением пожал плечами старший лейтенант.

- За что?..

- В первую очередь за нарушение общественного порядка… А вот если кто-либо наказанный вами пожалуется на нанесение ему телесных повреждений, то ваш срок пребывания в исправительном учреждении возрастет… Видите, какой парадокс: вы хотите исправить людей, а общество будет исправлять вас, чтобы вы не исправляли людей незаконным образом.

- Значит, для вас вполне приемлемо, чтобы пьяницы и хулиганы продолжали издеваться над порядочными людьми, но лишь бы они это совершали в рамках закона?

- Геннадий Георгиевич, вам нужно самому действовать в правовом поле, не выходя за его границы… Мы здесь совещались, как вы должны действовать, чтобы лично к вам от правоохранительных органов не было претензий. Во-первых, нужно снять с себя обвинения в нарушении общественного порядка, ведь не должен один человек сечь другого в общественном месте, пусть даже с благими целями. Но вы можете заарендовать на день гараж ту же ракушку, и пороть пьяницу на частной территории, то есть внутри гаража, при этом ворота могут быть случайно открыты. В этом случае у нас к вам никаких претензий не будет… Теперь, что касается возможных жалоб к нам наказуемого лица… Он должен при свидетелях сам добровольно попросить вас о наказании, а уже дело родных и друзей добиться от него такой просьбы.

- Получается, что вы в отделении достаточно подробно изучили новый возможный феномен московской жизни, - одобрительно заметил Приворотов.

- Да, мы не стоим на месте, мы уже учитываем психологию, как индивида, так и общества в целом. Вот сейчас во дворе около моей автомашины с ноги на ногу переминается вор-рецидивист Ястреб. Он просто жаждет ее украсть, считая, что я купил ее за набранные взятки, а вот я ему поручаю ее охранять, и психология человека так устроена, что он ее охраняет… О, черт, а где же мои «Жигули»!

Мужчины выскочили на улицу и остановились у пустого места, на снегу лишь остались следы шин…

- Существуют две версии, - нервно сказал Сычев, - первый вариант – Ястреб сделает круг вокруг квартала, а потом поставит автомобиль на прежнее место, для меня это лучший случай; второй вариант – ему надоели мои вызовы в опорный пункт и сейчас он едет в Молдавию или Белоруссию, поди узнай, куда… А вы можете идти, Геннадий Георгиевич, желаю успеха, если Ястреба поймают, станете свидетелем…

- Думаете, его поймают?

- А мне, если честно, все равно, я сразу застраховал «Жигули» на возможность угона, ведь угнать у милиционера личный автомобиль – дело чести для автомобильных воровских группировок. Не угоняют лишь у тех, кто с ними связан, в доле, прямо или косвенно.

11.

Из гордости ни Приворотов, ни Коловратова пол дня не звонили друг другу, но когда наступило время выхода Миши из школы, ноги Геннадия Георгиевича сами собой привели его к школьному зданию. Миша очень обрадовался, увидев полюбившегося ему мужчину.

- К нам обедать пойдем? - спросил Миша.

- Но мама твоя меня не приглашала… Будет не очень удобно… Давай лучше, пойдем ко мне, пиццу купим по дороге, а затем ты позвонишь маме, чтобы она пришла к нам.

- Это будет здорово! - обрадовался мальчик.

Светлана так возмутилась, что потребовала к телефону Приворотова:

- Противный вы мужчина, зачем вы используете моего сына в своей игре?

- Но я вовсе не играю, моя куколка, - в свою очередь завелся Геннадий Георгиевич, - я испытываю к вам очень нежные чувства, хочу с вами чаще видеться, а вы бегаете от меня.

- Я вам не куколка, а, тем более, не ваша куколка, - продолжала возмущаться по инерции Светлана, но все более радостным и просветленным голосом, - и я от вас не бегаю, это вы избегаете меня, даже не позвонили!

- Но как я мог позвонить, если был на вас очень обижен!

- За что?

- Вы хотели прийти ко мне домой, а потом передумали.

- Скажите, Геннадий Георгиевич, разве может порядочная женщина прийти домой к мужчине, которого плохо знает?! Ведь он о ней подумает, бог знает, что.

- Думал, у нас уже установились доверительные отношения, мы уже даже целовались…

- Поцелуи – это моя ошибка, это из-за того, что роковым образом ощутила нежность к вам, - проворковала Светлана, понимая, что последними словами сводит Приворотова с ума.

- Хочу вас видеть! - вскричал Геннадий Георгиевич, - мы сидим с Мишей за накрытым столом…

- Я тоже сижу за накрытым столом в ожидании Миши… - парировала Светлана и шепотом добавила, - в ожидании Миши… и вас.

- Тогда мы сейчас прибежим! - очень обрадовался Приворотов.

- Не надо приходить! - томно заявила Коловратова.

- Но почему не надо, ведь вы только что пригласили! - у Приворотова чуть не разорвалось сердце.

- Потому что не надо, потому что я… приду к вам сама!

Приворотов даже вздрогнул от счастья и тут же предложил встретить Коловратову во дворе, она милостиво согласилась.

Он начал целовать ее, как только за ними закрылась дверь подъезда.

- Ну, не сейчас, не сейчас, - ласково просила Светлана, а сама, как только мужчина отрывался от нее, высовывала язык и перед тем, как облизать губы, быстро водила его из стороны в сторону, словно змея-искусительница, отчего Приворотов снова пытался поймать ее язык своим ртом и приходил в яростную страсть.

- Хватит, хватит, наконец, - сказала Коловратова, успокаивающе, а потом самым интимнейшим тоном добавила, - когда мы станем достаточно близки, то есть мужем и женой, а этого может и не произойти, если вы будете себя плохо вести, то наверняка захочу, чтобы вы, мой муж, овладели мною прямо в этом подъезде… Вы сделаете так тогда по моей просьбе?!

Видя, как у мужчины округлились глаза от восприятия будущей картины, Светлана лукаво добавила:

- Очень верю в вашу порядочность!

- Совершу все, что вы хотите! - сказал Приворотов, понимая, что Светлана снова над ним смеется, как всегда взяла верх, шутит очень тонко, так, что не придерешься. Значит, ему нужно действовать так же, решил он и сказал:

- Если мы станем мужем и женой, то в три часа ночи вынесу на лестничную площадку кресло, устроюсь в нем вместе с вами и выполню вашу заветную мечту.

- Но я хочу не в три часа ночи, а в три часа дня! - с удовольствием продолжила шутку Светлана.

- А если кто-то выйдет из своей квартиры?

- Вы боитесь?!

- Светлана Юрьевна, не мучайте меня такими картинами из нашей будущей жизни, я же все вижу, чувствую, ощущаю уже сейчас, а вы, играя, не даете даже малость, а обещаете горы.

- Наши поцелуи – это, по-вашему, малость?! - сделала вид, что возмущается Коловратова, - а, по мне, так даже уже слишком много.

Светлане понравилась квартира Приворотова.

- У вас, конечно, все нужно срочно менять, - безапелляционно заявила она, - но есть ощущение какой-то приятности, не пойму, правда, с чем связанное… может, с вами, - ласково взглянула она на Приворотова, чтобы завести мужчину.

Геннадий Георгиевич не на шутку устрашился:

- Что вы понимаете под мыслью, что все нужно изменить?

- Неужели не ясно? - удивилась Светлана немного наигранно, но Приворотов даже не заметил этой шутливости – так он испугался возможных перемен, - во всей квартире нужно сделать ремонт и заменить мебель.

- Но для этого потребуются большие деньги! - решил остановить пыл своей, а, может, уже не совсем своей куколки хозяин квартиры.

- А разве у вас нет денег?! Сколько у вас сейчас денег? Говорите сразу и не лгите!

- Тысяча долларов наберется! - в совершеннейшем трансе ответил Приворотов, сраженный напором женщины, он даже не знал, что затем последует, но явно что-то еще более грозное.

- Тогда какой же вы жених?! - театрально всплеснула руками Светлана, но потом, поняв, что резко перегнула палку, увидев, как мужские глаза из почти испуганных становятся яростными, тут же временно пошла на попятную, но не на долго, - вообще-то меня не интересует, сколько у вас денег, я сама хорошо зарабатываю, мне важна любовь, а не деньги, и все же квартиру, если мы будем жить вместе, придется полностью переделать в соответствии с моими вкусами, я должна ощущать, что это именно мой уютный дом, моя кухня… На кухню, когда буду готовить, вам вообще нельзя будет появляться…

Геннадий Георгиевич так пронзительно взглянул на явно не его куколку, что она снова снизила тон:

- Милый мужчина, я должна буду о вас полностью заботиться, а это возможно эффективно осуществлять лишь в комфортных условиях.

Приворотов хотел сказать, что не нужно о нем заботиться, превратив его жизнь посредством ремонта в ад, но слово «милый» настолько его восхитило, что промолчал. За обеденным столом, внимательно рассмотрев разные нарезки мяса, рыбы, колбас и сыра, Коловратова сразу заявила, что так питаться очень глупо, одними закусками можно лишь испортить желудок, а нужно есть еще салаты, овощи, фрукты и, конечно, горячие первое и второе блюда… разные выпечки.

Миша не поддержал мать:

- Мама, ты не права, мы все купили за пять минут и за пять минут все порезали: вкусно и быстро. Это настоящая мужская деловая пища! Я так уже очень сыт и могу идти гулять.

Когда Миша убежал, Светлана заглянула в глаза любимого мужчины на ту глубину, которую позволило ее чувство, но вместо ласковых слов почему-то опять задела самолюбие Приворотова:

- Вы портите мне Мишу: из мужской солидарности он поддерживает вас во всем, даже во вред мне и себе… Поэтому в субботу вас… выпорю!

Геннадий Георгиевич был столь потрясен наглостью куколки, что вначале хотел ее прихлопнуть, но потом, была-не была, подхватил на руки и понес в спальню.

- Вы не имеете права меня насиловать! - задрыгала ногами Светлана.

- А я не собираюсь вас насиловать, вы сами этого хотите, наверное, даже больше, чем я.

- Поставьте меня на пол, противный мужчина!.. Я же начинаю вас бояться!

Последние слова отрезвили Приворотова, в самом деле, Светлана не должна его бояться, но и проучить ее следует. Геннадий Георгиевич отнес женщину в прихожую и сказал:

- Одевайтесь! Отныне будем действовать так: если между нами разгорается пламя обиды, непонимания, сразу расходимся до следующего дня.

- А вы правы! - согласилась Коловратова, - расстанемся до завтра, - но затем, чтобы разогреть Приворотова, а, скорее всего, чтобы последнее слово осталось именно за ней, добавила очень нежно и тихо, - разрешаю вам один раз поцеловать меня.

- Наверное, лишь в щеку?! - подразнил ее Геннадий Георгиевич.

- Почему в щеку? - построила глазки Светлана, хотя сама начала злиться, - не в щеку, а в… руку.

Приворотов поцеловал руку Коловратовой.

- Теперь вы довольны? - спросила она.

- Доволен.

- Вы получили все, что хотели?

- Уходите быстрее, - попросил Геннадий Георгиевич, - иначе снова понесу вас в спальню.

- Думаете, меня очень этим напугали? - спросила Светлана и, как только мужчина к ней дернулся, ловко выскочила на лестничную площадку и захлопнула за собой наружную дверь.

12.

Дина Геннадиевна Лупандина понимала, что ее брак с Ростиславом Ивановичем достаточно неустойчив. Они прожили вместе девятнадцать месяцев, а он иногда, но достаточно часто, обращался с нею так, словно она по прежнему была его секретаршей. Отзвук прошлого мог возникнуть совершенно неожиданно, просто у Лупандина вдруг в голосе появлялись командные нотки и фразы звучали, словно приказы. В такие мгновения Дина очень пугалась, но банкир, будучи добрым по натуре, быстро отходил.

Хорошо еще, что она после полгода супружества, постоянного сидения дома по счастливой случайности прочитала в газете статью о руководителе банка «Московские деньги» Ольге Владимировне Ртищевой. В заметке говорилось, что талантливая женщина возглавила дело после трагической гибели мужа, основателя банка, причем встала у руля в самое тяжелое время – августовский дефолт 1998 года. (Об Ольге Ртищевой см. в книге 17 «Мигрень»).

Дина сразу заочно влюбилась в Ртищеву, удачливая женщина стала для нее земным идеалом. А ты смогла бы продолжить дело мужа, задала себе вопрос Дина, и ответ был один: нет! А почему нет? Что нужно для того, чтобы стать такой, как Ольга Ртищева? Очевидно, прекрасно разбираться в банковском деле и уметь руководить людьми. Кроме того, хотя об этом было стыдно думать, должен был погибнуть муж. Но разве можно желать гибели супруга? Это же изуверство. Конечно, у Лупандина много любовниц, Дина ревнует его, но не настолько, чтобы убить. К тому же прямое убийство ведет прямо в тюрьму, а не к руководству банком.

Дина пыталась оправдать измены мужа тем, что он такой по натуре: любвеобильный и полигамный, ведь все мужчины одинаковы. Лупандина хотя бы оправдывает то, что он перестал демонстрировать публично свои любовные связи. Журналисты пришли к выводу, что светский лев после женитьбы отказался от гаремных отношений с женщинами. Конечно, Дина знает, что, если муж, возвратившись домой, не начинает ее теребить, а говорит об усталости, то, следовательно, любил другую женщину. Но что Дина может изменить, коли так с первого дня выстроились их супружеские отношения?

Чтобы стать такой, как Ольга Ртищева, Дина, пользуясь своим хорошим знанием иностранных языков, начала читать американские, английские, французские, немецкие и итальянские книги и журналы по банковскому делу. Ростислав Иванович вначале очень удивился, застав несколько раз подряд жену, обложенную горой информации по финансам, но потом не только привык, но и стал задавать вопросы по интересующим его проблемам западной денежной системы. Дина даже не подозревала, что ее учебные занятия финансовым рынком стали основной причиной, почему Лупандин не развелся с уже опостылевшей ему женой-тихоней. Ростислав Иванович просто нашел в своей супруге прекрасного собеседника и даже своего рода учителя в той области, которая Лупандину давалась с большим трудом, - сфере международных банковских операций. Еще немного потерплю ее, а потом разведусь, убеждал он себя.

Разобравшись с основами банковского дела, Дина написала письмо своему кумиру, банкиру Ртищевой, в котором после выражения восторгов от ее успехов и ума попросила о встрече. Зная, что Лупандина – жена владельца банка «Север-Юг», Ольга Ртищева приняла ее у себя дома, чтобы исключить какие-либо кривотолки.

- В жизни вы гораздо красивее и эффектнее, чем на фотографиях и телеэкране, - восторженно заявила Дина.

- Спасибо, но внешность обманчива, например, сейчас у меня болит голова, мигрень.

- Мне, может быть, лучше уйти? - спросила Дина с таким сочувствием к хозяйке, что Ольга смягчилась.

- Хочешь, скажу, что тебя привело ко мне, но только не обижайся?

- Уверена, что вам понятна моя психология, что вы обо мне все знаете на основании собственной жизни, - горестно сказала Дина, - я, наверное, при хорошем стечении обстоятельств, смогла бы стать вашим повторением…

- Если бы Лупандин умер, - закончила по своему предложение Дины более жесткая Ольга.

- Так что же мне делать? - не удержалась и всхлипнула Дина.

- Не брать греха на душу, а готовиться к любой возможной случайности. Лупандин может завтра тебя вышвырнуть из дома, а, может, вы проживете вместе всю жизнь, а, может, его посадят в тюрьму, а, может, убьют, или он попадет в автомобильную аварию… Может случиться все, что угодно.

- А любовь? - спросила Дина, - может он полюбить меня?

- Дина, банкир тем и отличается от другого человека, что безмерно любит деньги, и эта его страсть выше любви к конкретной женщине, какой бы прекрасной или знаменитой она не была.

- А вы? Вы тоже любите деньги?

- Люблю – не то слово, теперь обожаю деньги? Я научилась их размножать, это мои дети, я их рожаю, я банкирша… вслушайся, Дина, в это прекрасное слово «банкирша».

- Ольга Владимировна, почему-то не верю, что вы так чувствуете.

- Не веришь? А почему? Ведь тебя уже обуревает очень маленькая, но все же надежда унаследовать банк от лупоглазого Лупандина… Ведь он лупоглазый, но банкир, и ты живешь с ним, поскольку он банкир, он купил тебя всю: от ногтей до мыслей.

- Мне плохо! - выдохнула Дина.

- Это мне плохо! - воскликнула Ольга, - это меня насиловал муж, а тебя всего лишь обделяет своей лаской. Так что же хуже? А?

- Лучше пойду, - сказала Дина.

- Иди, но знаю, ты еще вернешься.

- Конечно, вернусь, - согласилась, не раздумывая Лупандина.

- И ничего не говори мужу, иначе кроме нелюбви на тебя еще обрушится его недоверие, совсем станет тяжело.

- Я ничего не скажу, потому что после нашей сегодняшней встречи уже не боюсь его.

Дина Лупандина и Ольга Ртищева, испытывая друг к другу симпатию, начали видеться то чаще, то реже, примерно раз в месяц. Пообещав Аксеновой составить устав фонда для постановки двух пьес, Дина нашла в Интернете образцы подобных бумаг в англоязычном шоу-бизнесе и составила русский вариант с учетом пожеланий Любови Александровны. К собственному удивлению Лупандиной, она выполнила работу за полдня.

Отправив факс с текстом Аксеновой, Дина внезапно решила ознакомить с ним Ртищеву: Дине почему-то не захотелось, чтобы актер Приворотов попал в цепкие руки владелицы сети автомастерских.

Вникнув в суть вопроса, Ольга вдруг засмеялась, да так заразительно, что и Дина прыснула:

- Почему вы смеетесь?

- Представила себе, что Приворотов высек твоего мужа… Было бы замечательно!

- Конечно, было бы здорово, но как это сделать? Лупандин же не согласится.

- А ты обязательно поезжай на экзекуцию и возьми его с собой. Может, на месте что-то и получится… А сейчас встреться с Приворотовым и объясни ему, почему для тебя так важно высечь Лупандина… Адрес и телефон Приворотова сейчас выясню в компьютере.

- Какую же причину укажу? Ведь все очень долго придется объяснять… раскрывать душу так не хочется!

- А ты назови явно бесспорную причину – его постоянные измены тебе.

13.

Приворотов легко согласился принять Дину Лупандину у себя на квартире и подробно объяснил, как лучше доехать на автомобиле до своего дома. Увидев в дверях улыбающегося, приветливого и, к тому же, красивого мужчину, Дина почувствовала, как напряглись ее ноги, сразу поняв, что, видимо, влюбилась с первого взгляда. Приворотов ей понравился настолько, что Дина ужасно смутилась и вместо заранее заготовленных решительных фраз перешла на лепет:

- Я… я… мне… нужно…

- Да не волнуйтесь вы так, - сказал Приворотов, поняв трепетное состояние женщины, - я вас не съем… И пойдемте сразу пить чай, только что заварил его, рассчитав время вашего движения.

За столом Дина потупила глаза, ей совершенно не нравилось свое учащенное дыхание, но ничего не могла с ним поделать: как только она волевым усилием пыталась сдержать вдох, ритм дыхания лишь усиливался.

- Не очень понял по телефону, чего вы хотите, - пришел ей на помощь Геннадий Георгиевич.

- Хочу, чтобы вы в субботу наряду с другими высекли моего мужа! - наконец-то решительность вернулась к Дине.

- Но для этого нужно его согласие или, по меньшей мере, чтобы он не сопротивлялся.

- Как это сделать, не знаю, - с сожалением развела руками Дина, - одно могу гарантировать, что приведу его в ваш двор.

- Вы думаете, увидев, как порят других, он охватится желанием лечь под ремень?

- Думаю, что нет

их разговор прервал телефонный звонок. Извинившись, Приворотов вышел в другую комнату, в которой спал, и снял трубку.

- Это я, - услышал он голос своей куколки, - мне скучно. Миша ушел в школу один, теперь его ничего на улице не трогает, у меня появилось время… Приходите!

- С удовольствием, но чуть позднее, у меня - гостья, - с нотками извинения в голосе сказал простодушный Геннадий Георгиевич.

Через несколько секунд напряженной паузы он услышал даже не женский крик, не сердитый душевный вопль, что не было бы так ужасно, а пронзительные звуки самого настоящего дикого отчаяния:

- Иду к вам, и только посмейте не открыть дверь!

Вернувшись к Дине, Приворотов сказал в очень сильном волнении:

- Сейчас придет моя куколка… извините, подруга, и я даже не знаю, что может произойти… Светлана, она очень игрива!

- Может, мне лучше уйти?

- Право не знаю… Нет, нет, оставайтесь, я и Светлана еще даже не женаты.

- Завидую Светлане, - честно призналась Лупандина, - вы мужчина мечты, наверное, многих женщин.

- Что женщинам может нравиться в ките? - через силу пошутил Приворотов.

- Да вы не похожи на кита, скорее, на тигра… И у вас странные глаза, точнее, очень редкие, совсем темные, суперкарие, и они обладают магической силой.

Приворотова совершенно не занимал разговор о его глазах, он думал о скором появлении Светланы, нужно было заранее понять, что она натворит, тогда можно хоть что-то предотвратить.

- Вы так ее боитесь? - спросила Дина.

- Боюсь?! Не знаю… Просто не люблю неприятностей, скандалов…

- Так не открывайте дверь!

- Что вы?! Светлана разнесет дом.

- Понимаю, вы любите женщин с таким мощным темпераментом! А скажите, если не секрет, как долго вы знаете Светлану?

- Сегодня будет пятый день! - простодушно заявил Приворотов.

Лупандина весело расхохоталась, потом взяла себя в руки:

- Простите за смех, но Светлана – прекрасный, даже выдающийся психолог, если смогла за столь короткий срок превратить вас в свою игрушку.

- Игрушку?! - несказанно удивился Приворотов, казалось, впервые осознавая ситуацию в ее истинном свете.

- Конечно, в игрушку, ведь она делает с вами все, что хочет… Сейчас она вам устроит скандал, поскольку, с ее точки зрения, вы не должны встречаться наедине ни с каким лицом женского пола, кроме нее… Она с самого начала взяла над вами верх, и так будет всю вашу совместную жизнь: от одного скандала до другого.

- Вы в самом деле так думаете? Что же мне делать? - очень нерешительно спросил Приворотов.

- Поставить ее на место!

- Поставить на место?! Но она мне очень нравится!

- Именно потому, что она вам нравится, вы должны оставаться мужчиной, а не превратиться сразу в флюгер, вращающийся по любому ее дуновению.

Геннадий Георгиевич представил себя, свое большое тело в виде пропеллера, который закручивается от струйки воздуха, выдуваемой губками Коловратовой и засмеялся. От звонка во входную дверь его смех еще более усилился, сейчас она меня непременно закрутит, весело думал Приворотов, открывая замок.

- Я соскучилась, - сказала Светлана с порога, - поцелуйте меня!

Приворотов обомлел и сжал куколку в объятьях. При поцелуе он ощутил вкус меда, ощущение меда было совершенно реальным.

- Вы ели мед? - наивно спросил он.

- Нет! А что?

- У ваших губ вкус меда.

- Вам не нравится? - сделала вид, что слегка обижается Коловратова.

- Нравится, но…

- Что но?

- Не могу сформулировать мысль.

Приворотов едва успел познакомить женщин, как зазвонил телефон. Если бы соперницы были кошками, то зашипели бы друг на друга, а так им невольно пришлось начать беседу.

Геннадий Георгиевич сказал, что вы знакомы только пять дней, - первой перешла в атаку Дина, возмущенная тем, что Светлана весьма придирчиво ее осмотрела, хотя на Лупандиной было обтягивающее платье ценой в тысячу долларов, тогда как на Коловратовой – блузка и короткая юбка ярких тонов явно с вещевого рынка и не дороже 50 долларов.

- Не «только», а уже пять дней, - парировала Светлана и утверждающе заметила, - а вы пришли в первый раз!

- В первый, но не последний!

Возвратившийся в комнату хозяин квартиры, несколько смущаясь, доложил женщинам, что скоро появится еще одна дама – Любовь Александровна Аксенова. Светлана недовольно хмыкнула, а Дина, чтобы не встречаться с Аксеновой, решила уйти минут через десять, но Любовь Александровна появилась через пять минут, значит, звонила из автомобиля по сотовому телефону недалеко от дома Приворотова, решила Лупандина.

Первым делом Аксенова шутливо набросилась на жену Лупандина:

- Диночка, ты, почему здесь? Вот расскажу Ростиславу Ивановичу, у него ревность взыграет.

- А я здесь как раз из-за Ростислава Ивановича! Прошу Геннадия Георгиевича, чтобы он в субботу его высек.

У Аксеновой округлились глаза от любопытства:

- За что?

- Для профилактики!

Поняв, что от Дины уже ничего не добьешься, Аксенова направила свое внимание на Коловратову:

- А вы, Светлана Юрьевна, почему здесь оказались?

- Геннадий Георгиевич пригласил, а вы, как понимаю, привезли ему кабальное соглашение на подпись?!

- Почему кабальное? - чуть-чуть сморщила нос Любовь Александровна, - наоборот, дающее Геннадию Георгиевичу свободу для творчества.

Пока гости пили чай и судачили, Приворотов изучил уставные документы фонда, привезенные Аксеновой. Подписав бумаги, он вернул их Любови Александровне.

- У вас разве нет вопросов? - спросила она, косясь на Лупандину, дескать, Дина, смотри, как проворачиваются дела, о которых говорилось в ночном клубе «Гутен нахт».

- Вопросов нет, хотя мне ясно, что мои функции в качестве номинального президента фонда будут лишь творческими и что меня можно снять с должности в любой момент, если мои дела разойдутся с интересами управляющего фондом… Но меня это устраивает.

Дина взглянула на часы и объявила, что ей пора ехать. В прихожей она оказалась одна с Приворотовым. Надевая сапоги, Дина постаралась, чтобы ее ноги были видны мужчине во всей их красоте.

- У вас красивые ноги, - сказал Приворотов, чего собственно Лупандина и добивалась.

- А у вас очень красивые глаза, - ответила она, - даже странно, они похожи на очень спелые маслины.

- Но у меня же не масляный взгляд? - встрепенулся Геннадий Георгиевич.

- Нет, нет, взгляд тигра!

- Вы, Дина Геннадиевна, конечно, шутите?!

- Хотела бы с вами еще увидеться, мы же не договорили, простите, что напрашиваюсь на встречу.

- Звоните, - легко согласился Приворотов, а потом вспомнил, - разве мы не увидимся в субботу? Разве вы не приведете мужа?

- Насчет субботы не знаю, постараюсь, но у Ростислава Ивановича могут быть свои планы.

Лупандина специально сказала «у Ростислава Ивановича», а не «у мужа», чтобы Приворотов понял, что между нею и мужем есть некая щель различия, отчуждения, которая может и расшириться в зависимости от жизненных обстоятельств.

- Правда, Дина очень красивая? - спросила Аксенова Приворотова, когда он снова занял свое место за столом – она похожа на породистую борзую, такая же тонкотелая и быстрая.

- Разве можно женщин сравнивать с собаками? - возмутилась Светлана.

- А вы, Светлана, похожи на ершистого фокстерьера, высоко прыгающего за мячиком.

- А вы… вы… похожи на… колли, - вначале рассердилась, а потом, поняв, что нашла очень точное сравнение, успокоилась Коловратова.

- А ведь, в самом деле, я похожа на колли, - весело согласилась Аксенова, - а вы, Геннадий Георгиевич, как считаете?

- А мне кажется, что вы, Любовь Александровна, похожи на красную розу, а Светлана Юрьевна - на белую.

От удовольствия у обеих женщин порозовели щеки.

- Меня вызывали в опорный пункт милиции, - обратился Приворотов к Аксеновой, - и обратили внимание на то, что, чтобы избежать нарушения общественного порядка, нужно сечь провинившихся не на городской территории, а на частной, в этом смысле лучше всего подходит гараж с открытыми воротами при порке, его можно взять в аренду на день.

У Любови Александровны загорелись глаза:

- Найму телеоператора, он сам отберет гараж, чтобы лучше была съемка телефильма.

- Может, вам в субботу поставить около этого гаража оцепление из решеток и пускать к нему публику за плату?! - пошутила Светлана.

Но Аксенова, вся поглощенная картиной будущей экзекуции, не приняла шуточный тон:

- Наверное, такое оцепление действительно нужно… Что касается продажи, скажем, мест, то гораздо лучше продать заинтересованным зарубежным телекомпаниям право съемки порки в Москве или же, не допустив их, продать собственные телематериалы.

Посчитав Аксенову в отличие от Дины слабой соперницей себе, Коловратова сказала, что ей нужно идти домой кормить Мишу, который должен вот-вот вернуться из школы. У выхода Приворотов попытался поцеловать свою куколку, но Светлана отстранилась и погрозила пальцем:

- Изменник, не потерплю других женщин!

- Но они же пришли по делу.

- Знаю я, по какому делу: охмурят вас, не успеете даже охнуть… А я измены не прощу.

- Кое-что забыла в машине, - сказала Аксенова Приворотову и, достав из кармана модного женского пиджака плоский мобильный телефон, позвонила водителю, - Костя, принеси, пожалуйста, приготовленную коробку.

Открыв коробку, которую водитель донес с трудом, Любовь Александровна сказала:

- Вы холостой мужчина, сейчас, когда у вас стало столько дел, вы не должны тратить драгоценное время на приготовление пищи, здесь хватит продуктов на неделю… Да, не возражайте, все ради дела… Разложите продукты сами в холодильнике, чтобы знать, где что лежит… А мне пора, потом созвонимся, начинайте учить роль Гамлета…

- Роль Гамлета до сих пор знаю наизусть, - не удержался и похвастался Геннадий Георгиевич.

- Разве вы играли Гамлета?

- Не играл, не удалось, но роль выучил еще в театральном институте.

- Значит, выучили не зря, - с чувством сказала Аксенова и на прощание поцеловала Приворотова в щеку.

14.

Приворотова телефонный звонок разбудил в шесть часов утра. Сняв трубку, он услышал бодрый голос Коловратовой:

- Я уже проснулась и хочу вас видеть по очень важному делу.

- Так приходите ко мне!

- Приготовлю Мише завтрак, оставлю на кухонном столе с запиской и примерно через тридцать минут появлюсь у вас.

За полчаса Приворотов успел умыться, побриться, убрать постель, но завтракать не стал, решив, что поест вместе со Светланой. Его куколка была, как всегда, обворожительной. Мужчина захотел поцеловать ее, но Коловратова воспротивилась.

- У меня к вам очень важное дело: вначале главное, потом второстепенное.

- Для вас поцелуй – второстепенное дело? - изумился Приворотов, но Светлана ничего не ответила, а прошла в комнату, села в кресло и посмотрела на хозяина квартиры прокурорским взглядом:

- Знаю о вашем прошлом десятилетней давности достаточно хорошо: вы были артистом Театра имени КПСС, а когда он превратился в Демократический театр, вы ушли, но не по политическим причинам, а из-за маленькой зарплаты. Я также имею отчетливое представление о вашей работе в будущем: вы будете играть Гамлета в антрепризе, выступите в качестве режиссера в двух спектаклях, будете также… пороть провинившихся перед обществом… Все это мне понятно, и я все одобряю… Но я уже вторую ночь плохо сплю, думая о том, чем вы занимались на протяжении последних десяти лет. Ответьте мне честно, кем вы были в эти годы!

Выслушав монолог своей куколки, Приворотов задумался.

- Не придумывайте ничего, а говорите все, как есть! - потребовала Коловратова, сочтя затянувшуюся паузу за попытку Приворотова что-то выдумать, - скажите откровенно, вы не воруете, не грабите? Может, вы рэкетир?

- Я не вор и не грабитель, - ответил Приворотов, - но мне трудно рассказать о роде своей деятельности, поскольку вы меня сразу не поймете и, возможно, будете даже смеяться…

- Клянусь, не буду смеяться! - воскликнула заинтригованная Светлана, - говорите смело, я все… вынесу.

- Моя профессия – изменять судьбу людей по их желанию!

У Коловратовой произошел стопор, она не могла сообразить, шутит ли ее мужчина или, в самом деле, говорит правду. Однако, видя, что Приворотов весьма серьезен, осторожно поинтересовалась:

- А как вы изменяете судьбу?

- Мне придется говорить час, вы сможете выслушать?

- Постараюсь!

- Люди эгоистичны и невежественны, они думают, что мир вертится вокруг них, такая весьма примитивная точка зрения называется антропоцентризмом, порождающим вседозволенность: ради пресловутого блага человека можно, как бы оправданно, крушить горы, вырубать леса, отравлять океаны и атмосферу, убивать живое… К счастью, кроме антиприродного сознания людей, их коллективного общественного сознания есть еще вселенское сознание, общий дух, как коллективное сознание всех очагов цивилизации во вселенной… Как вы думаете, что заставляет муравья действовать именно так, а не иначе?

- Инстинкт, - сразу нашлась Коловратова.

- Это слово ничего не объясняет, а лишь заменяет вопрос кажущимся ответом… На самом деле, конкретным муравьем, муравейником в целом управляет коллективное сознание муравьев, их своего рода бог. Аналогично всеми вселенскими очагами цивилизации управляет их коллективное сознание, или бог вселенной. Поэтому развитие и жизнь мыслящих существ во многом определяется не только их собственным коллективным сознанием, своим богом, но и деятельностью вселенского бога, общего для всех коллективных сознаний… Наука, созданная в России и описывающая мир, как единое целое, и, в частности, вселенского бога, называется всеведением. Ученые всеведения есть всеведущие…

- Так вы всеведущий?! - обрадовалась Светлана.

- Чему вы радуетесь? Это очень тяжелая ноша.

- А как же вы меняете судьбу? Можете вы, например, сделать, чтобы Миша хорошо учился?

- Светлана Юрьевна, представьте себе, что танкиста, сидящего в танке, просят защитить конкретного муравья, который подрался с другим муравьем. Танкист отдает честь, направляет танк на муравья-обидчика, но что будет с самим муравейником?

- Тогда не помогайте Мише! - испугалась Коловратова.

- Вот, скажем, в лесу начался пожар, танкист на железный лист перенес муравейник и вывез в безопасное место, тем самым, спасая также конкретного муравья, которого ему поручили защитить.

- Поняла, из пушек по воробьям не стреляют, - сказала Светлана.

- Вот именно. Я меняю судьбу человека естественнонаучным методом в том смысле, что перемещаю его в пространстве взаимодействий в более гармоничную зону…

- Сколько же вы берете за сеанс? - спросила практичная Светлана.

- Пока сто долларов.

- А сколько у вас таких сеансов в неделю?

- Иногда один, иногда десять, по-разному.

- А сами вы свою судьбу изменили?

- Конечно, стать всеведущим, значит, получить бессмертие духа.

- Но душа и так бессмертна! - не удержалась от замечания Светлана.

- Ваше право так считать, - ответил Приворотов,- только я говорил о духе, а не о душе, душа же погибает всегда со смертью тела, душа – это лишь активность, а дух – информация.

- А можно мне получить у вас сеанс?

- Первый сеанс называется инициацией. Но зачем вам это? Вы же живете обыденной жизнью и даже не помышляете о бессмертии!

- Значит, ваш дух будет бессмертным, а мой нет! - обиделась Коловратова.

- И все же, в силу наших начавшихся отношений, не хочу и не могу делать вам инициацию!

- Но почему?

- На инициации вы захотите, чтобы в вашем обращении к вселенскому богу, которое закодирую на вселенском языке, было высказано желание стать моей женой.

- А разве вы не хотите стать моим мужем? - сделала вид, что удивляется, Светлана, - тогда зачем мы встречаемся?

- Предпочел бы, чтобы все в наших отношениях шло своей чередой без обращения к вселенскому богу, - спокойно заметил Приворотов.

Светлана пристально взглянула на мужчину, а потом потребовала: – Поцелуйте меня!

- Следовательно, вы удовлетворены моим ответом? - на всякий случай спросил Приворотов.

- И да, и нет!

- Почему такая неопределенность?

- Противный вы мужчина, чувствую, вы что-то не договариваете, очень многое еще от меня скрываете.

Их поцелуй был легким, но коротким.

– Вам разонравилось со мной целоваться? - спросил Геннадий Георгиевич.

- Не разонравилось, но просто моя голова идет кругом не от чувств, а от дум, в силу чего губы словно немеют.

15.

Вопрос о деятельности Приворотова за последние десять лет вызвал повышенный интерес не только у Коловратовой, но и у Аксеновой. Лишь Дина Лупандина не обратила на это особого внимания, посчитав, что Геннадий Георгиевич, используя свой артистический опыт, легко перебивается в жизни, например, выступая в роли массовика-затейника на свадьбах, или как-то еще, в общем, умеет выкрутиться.

Если Коловратова, чтобы разрешить свое любопытство, а, точнее, сомнения, обратилась непосредственно к самому Приворотову, поставив вопросы в лоб, то Любовь Александровна, понимая, что сама никому бы никогда не рассказала о всех своих делах, решила узнать о деятельности прежнего артиста косвенным путем, поручив своему главному бухгалтеру, пользующемуся компьютером для финансовых расчетов предприятий Аксеновой, выявить в Интернете через поисковые системы все сведения о Приворотове. Уже через час Любовь Александровна держала в руках три распечатанные на принтере статьи Геннадия Георгиевича, помещенные во всеведенческом журнале: «Всеведение и театр», «Всеведение и актерское мастерство» и «Всеведенческое изменение судьбы».

Из приворотовских статей Аксенова выяснила наиболее важные для себя обстоятельства. Оказывается, желанный для нее мужчина вовсе не был таким простым и добродушным, как представлялся за счет своего внешнего вида и манеры поведения. Мужчина-то на самом деле был очень умен, скрытен и занимался всеведением – новой наукой, описывающей строение и свойства одновременно вещей и мыслей, но применительно к своему богатому прежнему опыту – актерству. Из статьи же о всеведенческом изменении судьбы следовало, что Приворотов участвовал на практике во всеведенческом воздействии на человека для гармонизации личности. В объявлении после статьи предлагалось желающим пройти инициацию за 100 у.е., то есть условных единиц, соответствующих долларам.

Любовь Александровна сразу решила воспользоваться приобретенным знанием о Приворотове и, позвонив ему, попросила провести с ней сеанс инициации во всеведение.

Голос Приворотова даже не дрогнул, хотя Аксенова ожидала замешательства, и мужчина вполне спокойно сказал:

- У меня нет возражений, приезжайте, когда хотите, но лучше если вы еще не устанете.

- Сегодня, пока не устала, можно, приеду прямо сейчас?

- Хорошо, - согласился Геннадий Георгиевич, - если ваша душа просит, то нужно ее поддержать.

В первые двадцать минут встречи Геннадий Георгиевич попытался объяснить Аксеновой основы всеведения, но женщина быстро и явно начала скучать.

- Сейчас мы определим структуру вашего сознания, - сказал Приворотов, - я вам буду давать в руки элементы некоторых духовных множеств, записанные на картонных полосках, а вы будете раскладывать эти прямоугольники в ячейках девятиэлементной матрицы. Но перед тем, как положить эти объективированные понятия, вам следует их внимательно прочитать, изучить, представить себе, где их место, как они скреплены между собой. Ваше надсознание, связанное с вселенским общим духом, обладает этой информацией, а сознание, обусловленное человечеством, такого преимущества лишено. Степень вашего своего рода угадывания расположения понятий в ячейках сущеформы определит уровень вашего сознания и даже его структуру. Только будьте очень внимательны, не спешите!

В процессе раскладывания элементов духовных множеств Аксенова вдруг почувствовала какое-то просветление в голове, словно стала лучше мыслить и видеть, новое ощущение показалось ей необычным, странным, она испугалась света в глазах и постаралась снять с себя наваждение, что ей быстро удалось. Затем она завершила раскладывание, почти не вникая в смысл надписей на маленьких карточках.

Приворотов за пять минут обработал полученные данные.

- Вы, Любовь Александровна, стоите по духовному развитию примерно на треть выше обычного человека. Когда вы раскладывали элементы «Даров Духа», приведенных апостолом Павлом, у вас произошло раскрытие связи с вселенским духом, и ваше надсознание стало активно управлять сознанием, но до того и потом результаты ваши были заурядными. То, что произошло, говорит о том, что бог вас любит, снизошел до вас, показал свое положительное отношение. Что же касается структуры вашего сознания, то оно очень не гармонично: на первом месте у вас сознание Души, сознание Плоти вдвое слабее, а сознание Духа еще более ослаблено.

- Что же мне делать? - спросила Аксенова, придя в сильное волнение от таких слов.

- Не волнуйтесь, у вас все гораздо лучше, чем у обычного человека, но желательна гармония сознания… Сейчас мы совместно составим макромыслеформу вашего обращения к богу, закодированную на его языке, языке вселенской мысли… Но вначале скажите, чего вы хотите?! Например, первый момент может быть связан с вашим личным счастьем, второй – с деловыми успехами, третий – с защитой от невзгод. Все эти три направления ваших желаний могут быть объединены. Вы согласны?

- Да, вполне.

- Итак, что вы хотели бы в части личного счастья? Наверное, усиление вашей семьи?

- О, нет, буду разводиться с Коловратовым! Мне нужен другой мужчина, совсем другой.

- Вам нужен муж или ваша вторая половина?

- А в чем разница?

- С мужем можно жить, не любя его, а вторая половина – это тот человек, которого вы будете безмерно любить, причем он может быть женат на другой женщине.

- А нельзя совместить мужа и свою вторую половину в одном мужчине? - с огромным интересом и блеском в глазах спросила Аксенова.

- Можно, но вы должны ясно понять, чего хотите… Например, сейчас есть у вас человек, которого вы любите, начинаете любить?

- Есть! - задрожала Любовь Александровна.

- Не хотите ли пожелать, чтобы именно он стал вашим мужем?

- Очень хочу!

- Хотите, даже укажем его фамилию в просьбе к богу?

- А если не указывать, не исполнится?

- Исполнится, скорее всего, но все же лучше конкретность, что бы вы потом мысленно не перешли на другой объект.

- Хорошо, я скажу, его фамилия Приворотов!

Геннадий Георгиевич оцепенел, потом взял себя в руки и сказал:

- Это невозможно, я люблю другую женщину!

- Ну, и любите себе другую женщину, - слегка прищурив глаза, ответила Аксенова, - и встречайтесь с ней, сколько хотите, я же понимаю, артистической натуре нужно много женщин, их частая перемена, чтобы в крови постоянно кипела страсть для более легкого воплощения ее на сцене, я же хочу быть просто женой, всепонимающей и всепрощающей, а, главное, помогающей в это очень трудное время. Ведь сейчас наше общество все более и более поляризуется на богатых и бедных… Я же хочу, чтобы вы и я, мы вместе, стали очень богатыми…

- Но почему вы выбрали меня? - спросил Приворотов, стараясь выиграть время, чтобы все осмыслить и принять решение, не обидев Аксенову.

- Я в вас влюбилась с первого взгляда! - проворковала женщина.

- Мне нравится ваш муж Олег Петрович Коловратов, бросая его, вы, скорее всего допускаете ошибку, - пытался перевести мысли Аксеновой в другое русло Приворотов.

- Я старше его на десять лет, он инфантилен, надоело жить с мальчиком-мужем, даже сыном-мужем, хочется иметь дело с сильным человеком, - продолжала настаивать на своем Любовь Александровна, - кроме того, Геннадий Георгиевич, профессиональный долг всеведущего обязывает вас при составлении макромыслиформы обращения к богу в обязательном порядке учитывать желание инициируемого лица, если оно, конечно, не преступно… Но ведь я ничего плохого, уголовного, не хочу, лишь мечтаю, что бы вы стали моим мужем, а нас рассудит бог… Неужели вам не интересно провести такой эксперимент?! Согласно объявлению вы берете сто долларов, могу заплатить больше. Называйте сумму!

Приворотов всмотрелся в милое и доброе женское лицо, за мягкими приятными чертами которого умело скрывались очень сильная воля и деятельный ум, нужно было как-то выбраться с минимальными потерями из странной ситуации, ведь он любит свою куколку, а не эту расторопную женщину-бизнесменшу. Конечно, ему вовсе не безразлична Аксенова, мужскому самолюбию весьма льстит ее необузданная любовь, но ведь ум не всегда выше сердца, в делах любовных рассудок отступает, и ему, Приворотову, хочется целовать Коловратову, а не Аксенову. И все же нужно что-то предпринять. Следует предложить Аксеновой заплатить за сеанс не сто, а тысячу долларов, еще лучше пять тысяч, даже десять тысяч, тогда она может отказаться от составления макромыслиформы… Ведь она все оценивает в деньгах, антрепризы нужны ей, чтобы часть денег перевести в публичную известность, а потом за счет нового имиджа заработать еще больший капитал.

Не отрывая взгляда от глаз Аксеновой, Приворотов жестко, чеканя каждое слово, сказал:

- За макромыслеформу с указанием моей фамилии в качестве будущего мужа хочу десять тысяч долларов!

- Торговаться нельзя? - спросила Любовь Александровна.

- Нельзя!

- Я согласна, но в эту сумму войдет плата за наши десять поцелуев… Вы ведь постоянно целуетесь с Коловратовой, что дает ей большое преимущество передо мной… А так будет более честно, мои шансы слегка повысятся, а остальное решит бог.

- Не думал, что вы решитесь расстаться с такой суммой, - удивился Приворотов, - но обратно данное слово не воротишь… Что касается поцелуев, то не возражаю… Вы мне приятны, но люблю Коловратову.

Затем Приворотов, учитывая пожелания Аксеновой, составил макромыслеформу.

- Вы должны ее читать утром, днем и вечером, как можно чаще, и видеть перед глазами ее последствия, итоги… Я буду сопротивляться вашему желанию изо всех сил, но эта борьба будет происходить в духовной сфере и не подвластна нашему сознанию.

- Пожелайте мне успехов, - попросила Аксенова.

- Желаю вам успеха!

- А теперь поцелуйте меня!

- Любовь Александровна, я не готов еще вот так сразу…

- Хорошо, - легко согласилась Аксенова, - завтра привезу вам деньги, тогда поцелуемся… Теперь о нашем общем деле, о рекламе спектаклей через акт порки. Телеоператор считает, что вы должны сечь провинившегося не до его просьбы о пощаде, прекращении порки, а до первой слезы. Так будет очень зрелищно, кроме того, исключится проявление безнаказанности, видимости экзекуции, ведь нельзя серьезное дело превратить в шутку.

- Телеоператор прав, - поддержал идею Приворотов.

Провожая гостью, Геннадий Георгиевич подумал, что Аксенова, как обычно поцелует его в щеку в прихожей на прощание, но она лишь махнула рукой.

16.

Анализируя свои чувства к Приворотову, Аксенова поняла, что влюбилась не на шутку. Его взгляд-омут заставил трепетать ее сердце. Нужно было найти пути отстранения Коловратовой от этого мужчины, услады для женского пола. Для расстройства их отношений следует, очевидно, подключить другую женщину… Такой женщиной может стать Дина Лупандина. Главное, чтобы Приворотов не женился в ближайшие недели на Коловратовой. Не долго думая, Любовь Александровна позвонила Дине и сказала, что, как оказывается, Приворотов является всеведущим и дает платные сеансы по изменению судьбы. Она, Аксенова, у него уже побывала, и ей была составлена макромыслеформа, которая сделает дальнейшую жизнь гармоничной и счастливой.

- Я позвоню ему! - загорелась Дина.

- Лучше явиться к нему неожиданно, - весьма доброжелательным и убедительным тоном заметила Аксенова, - по телефону он может отказать, а так ему некуда будет деться.

- Но ведь неудобно прийти незванной! - засомневалась Дина.

- А ты возьми с собой большой торт, дескать решила зайти, поскольку тебя мучает любопытство о будущей жизни, ты ее хочешь изменить, а о такой возможности Приворотова тебе сообщила я.

- Вы думаете, он меня впустит в квартиру? А вдруг у него окажется другая женщина, например, маленькая Светлана?!

- Дина, ты же придешь по делу, на всеведенческий сеанс, а торт – это всего лишь приношение к совместному чаю… Действуй смелее, и ты изменишь свою жизнь.

Дина под шубу надела обтягивающее красное платье и черные колготки без нижнего белья. Купив торт на Садовом кольце, Лупандина поехала в Восточное Измайлово через шоссе Энтузиастов. Немного нервничая, она не совсем ровно вела машину, и дважды мужчины-водители, автомобили которых она чуть не поцарапала, крутили пальцем у виска от сильного возмущения.

Светлана Коловратова едва успела освободиться от верхней одежды в прихожей и прижаться к своему любимому мужчине, как раздался звонок в дверь. Женщина недоуменно посмотрела на хозяина квартиры, а тот, удивленно пожав плечами, открыл замок.

- О, я наверное, не во время! - воскликнула Дина, увидев Светлану, - но меня извиняет то, что пришла по очень важному делу.

- Проходите! - сказал Приворотов и помог раздеться.

Поняв, что на Лупандиной лишь платье и колготки, Светлана не могла не отреагировать:

- А у меня никаких здесь дел нет, даже самого малюсенького, поэтому пойду домой!

Приворотов опешил, совершенно не поняв причину такой импульсивности, и сразу резко спросил:

- Почему?

- Я же сказала, здесь у меня дел нет, а дома нужно Мише помочь с уроками.

Когда Коловратова хлопнула дверью, Дина попросила:

- Простите, Геннадий Георгиевич, причинила вам неприятность… Видимо, Светлана Юрьевна хотела, чтобы вы были только вдвоем…

Потом Дина рассказала о цели своего визита. Приворотов сразу понял, что Аксенова будет бить по нему из всех возможных орудий, пока он не вывесит белый флаг, который она непременно использует для свадебного платья.

Всеведенческий сеанс показал, что структура сознания Дины резко отличается от свойств Аксеновой: у Дины преобладало плотское сознание, а уже потом шло сознание Души; сознание же Духа у обеих женщин было на последнем месте и довольно низкое, но у Дины все же выше, чем у Любови Александровны.

- Получается, что у вас доминирует плоть? - удивился Приворотов, - а с виду вы тихоня.

- О, я очень темпераментная, - сместила Дина акцент в нужную ей сторону.

- Теперь не сомневаюсь, - спокойно согласился мужчина.

Дина удивила Приворотова и при составлении макромыслеформы. Главное ее пожелание к богу касалось не любви, а того, чтобы стать во главе банка «Север-Юг».

- Вы хотите заменить Лупандина или руководить банком вместе с ним? - уточнил Геннадий Георгиевич.

- Хочу сама руководить банком! - твердо заявила Дина, а про себя добавила, - как Ольга Владимировна Ртищева.

- Если бог выполнит вашу просьбу, - заметил Приворотов,- то даете ли вы себе отчет, что может произойти с вашим мужем?!

- Я не желаю мужу ничего плохого, - сказала Дина, - пусть бог, например, сделает его крупным чиновником в министерстве финансов, а я буду управлять банком в тот срок, в течение которого он будет на госслужбе.

- И все же, Дина, ваше желание опасно для Лупандина!

- Повторяю, не желаю ему зла!

- Даже не знаю, что произойдет, - несколько встревожился Приворотов, - но верю вам, что у вас нет злых намерений.

Дина изогнулась на стуле, словно змея, чтобы ткань платья еще более натянулась, и вдруг Геннадий Георгиевич обнаружил, что под платьем женщина совершенно голая. Отведя взгляд, Приворотов подумал, что, скорее всего, из-за этого сбежала Светлана, решившая, что Дина оделась так ради него, с учетом прежних встреч. Ох, до чего же хитры женщины и даже безжалостны.

- Сколько я вам должна? - спросила Дина.

Геннадий Георгиевич немного помедлил, раздумывая, какую назначить цену, а потом вдруг улыбнулся собственной находке:

- Дина Геннадиевна, свяжитесь с Любовью Александровной – она вас направила ко мне, пусть она и определит стоимость сеанса.

- Хорошо, - согласилась Дина, а потом, когда взаимное молчание стало затягиваться и уже перешло почти в некую странность, нежно заметила, - Геннадий Георгиевич, хочу, чтобы вы всегда знали и помнили: я готова ради вас, для вас на все!

Конечно, Приворотов понял, что женщина конкретно имела в виду, она тем самым явно провозгласила, возьми меня и люби, но в силу неготовности к такому действию задал уточняющий вопрос:

- Что вы имеете в виду?

В свою очередь, Дина сообразила, что Приворотову все ясно, конечно, он ощутил ее призыв, конечно, он знает, что на ней лишь одно платье и колготки, это стало очевидным, когда он начал в конце разговора отводить от ее тела взгляд, подчеркивая скромность, но нельзя же сказать в открытую, чего она жаждет, поэтому Лупандина потупилась и медленно проговорила:

- Я боюсь мужчин, они все агрессивны, даже муж мой – агрессор, а вы совершенно иной, в вашем присутствии чувствую себя защищенной… поэтому мне хочется видеться с вами чаще, поэтому готова для вас на все.

- Увидимся в субботу, - сказал, вставая, Геннадий Георгиевич, давая тем самым понять, что дальнейшие интимные слова излишни, - вы уже говорили мужу о порке?

- Нет, но скажу завтра, накануне вашего мероприятия… А можно и мне задать вопрос?

- Конечно!

- За что вы любите Светлану Коловратову?

- Не знаю… Наверное, любят не за что-то, а вопреки всему.

- Повезло ей, - посожалела Дина, имея в виду свою несчастную участь.

- Нам обоим повезло, - пояснил Приворотов, - моя жизнь словно расцвела.

17.

Светлана быстро пожалела, что неоправданно, в сердцах, оставила поле боя за Лупандиной, и уже собиралась позвонить Приворотову, как к ней пришел сосед по подъезду семидесятилетний пенсионер Хрипков:

- Светлана Юрьевна, какое же вы большое дело затеяли со своим новым мужем! Но нужно публично наказывать ремнем не только забулдыг и хулиганов, но также московских чиновников, которые совсем обнаглели. Они считают, что народ для них, а не они для народа. Ведь они теперь людей, просителей специально в очередях выдерживают. А я знаю, как все произошло. В мэрии было несколько умных чиновников, которые очень хорошо работали и быстро дела рассматривали. В их кабинеты очередей не было. И вот как-то мэр заметил, что к одним сотрудникам мэрии – очереди, а к другим – пусто. Что же он сделал? Взял и уволил тех, которые умело работали, посчитав, что они мало трудятся, ведь к ним, вроде бы, никто не шел, и тогда начался кошмар! Теперь каждый чиновник, который не хочет, чтобы его уволили, тянет любое дело беспредельно, выискивая всякие бюрократические зацепки. Сейчас, чем больше к чиновнику очередь в приемные часы, тем он, значит, более нужный… Сечь их нужно, сечь, публично и безжалостно!

- Но они же не позволят себя сечь! - остановила разглагольствования старого пенсионера Светлана, - Геннадий Георгиевич сечет ремнем человека только с его согласия.

- Это-то верно, но следует что-то придумать… Нужно обратиться к родителям этих чиновников, чтобы отцы и матери на них повлияли.

- Трудно, да и невозможно так сделать, - саркастически заметила Светлана.

- А где ваш муж-то? Может, он знает, как поступить?

- А он живет несколько домов от сюда… Хотите, к нему зайдем? - спросила Светлана, понимая, что нашелся замечательный предлог для нового ее появления у Приворотова.

- Конечно, хочу! Грех не познакомиться с настоящим человеком.

Хрипков пил чай на приворотовской кухне и продолжал возмущаться московскими чиновниками:

- Они живут лишь сегодняшним днем, нарушают все нормы человеческих отношений… Например, какие сейчас дома возводятся в Москве? Мэрские дома!

Приворотов и Коловратова дружно рассмеялись, поскольку выражение «мэрские дома» было очень созвучно мерзким домам.

- Да, да, строят мэрские, мерзкие дома, - продолжал кипятиться пенсионер, - которые могут развалиться в любой момент. Видел, как возводили фундамент таких домов. В котлован с грузовиков сбрасывается всякая гадость, мусор, промышленные отходы. Разве дом может стоять на таком фундаменте?! Поэтому дома дают трещины, выпадают панели, падают целые стены. А машины с хорошим бетоном идут налево… Это же саботаж!

Или такой пример, шел вчера в Измайловский парк, а на Измайловском проспекте в открытые ямы сажали с краном тридцатилетние деревья. Поставили, закрепили растяжками, а промежуток между корнями с землей и стенами ямы засыпали снегом. Совершенно ясно, что деревья погибнут. А зачем их сажают? Мэрия за каждое такое «посаженное» дерево платит тысячу долларов. Чем больше деревьев погибнет, тем больше посадят, тем больше получат денег варвары, которые, очевидно, с мэрией делятся. Эти люди настолько обнаглели, что сажают фактически одни стволы, ком земли от ствола, ну, сантиметров тридцать, все корни обрублены… Я стою и смотрю, а их десяток людей, говорю им:

- Ребята, зачем зряшную работу делаете, ведь деревья все равно погибнут! Вот мэру напишу, он вас прочихвостит!

А они как начали ржать, за бока держаться, пиши дед, если денег на письмо не жалко… И не стал я писать жалобу, от одного их вида понял, что подобное безобразие есть их профессия, смысл жизни: чем хуже людям, тем лучше им, иначе для себя они много не наберут… Эх, вот мэра бы публично выпороть – было бы очень здорово!

Когда Хрипков ушел, очень удовлетворенный, что его внимательно выслушали, погрустневшая Светлана спросила Приворотова:

- Дина очень страстная?

- Не знаю, но, скорее всего, страстная… А почему такой вопрос?

- Потому что ревную!

Их поцелуй был божественным, уже знающие друг друга губы вели нежную и сладостную беседу.

Убедившись, что мужчина снова ее, Коловратова засобиралась домой.

- Но еще не поздно! - слегка возмутился Приворотов.

- А какой пример покажу сыну, если приду поздно?! - ответила Светлана и ушла с легким сердцем, а вот у Геннадия Георгиевича сердце было совершенно неспокойным.

18.

Аксенова весь день повторяла макромыслеформу обращения к богу, которую составил для нее Приворотов, и начала ощущать какой-то легкий душевный подъем, который не выразить словами, просто ей стало веселее и интереснее жить. Она уснула сразу, как только голова коснулась подушки, и, конечно, ей снился Приворотов… Ее кумир занимался с ней любовью, Любовь Александровна испытывала величайшее блаженство, какого у нее никогда не было, от избытка чувств, переполнивших ее сердце, она внезапно проснулась и увидела над собой лицо ненавистного мужа Олега Коловратова. С криком женщина выскользнула из под мужчины и затряслась от обиды и злости:

- Какое право ты имел меня изнасиловать? Я же еще днем сказала тебе, что мы разводимся.

- Думал, ты меня хочешь, - начал оправдываться струсивший Олег Петрович, - ты сама обняла меня, прижала к себе, ты все сделала сама…

- А ты не врешь? - спросила Аксенова, немного приходя в себя, - неужели ты не видел, что я спала?!

- Но ты даже шептала, люблю тебя, люблю.

- Ты прописан у Коловратовой – вот и возвращайся к ней!

Глаза Олега Петровича сузились от злости:

- Вначале ты увела меня от Светланы, а теперь хочешь отнять у нее Приворотова! Ты в своем уме, Люба?! Ты думаешь, тебе все позволено?!

- Да, мне все в этом мире позволено, потому что очень много и грамотно работаю, я хорошая бизнес-леди, а ты нытик, даже сейчас ты думаешь не о себе, не обо мне, а о Светлане… Так беги к ней, повались в ноги, попроси прощения, отбей ее у Приворотова, у вас же общий сын!

- Так ты меня гонишь, чтобы помог тебе отбить Приворотова у Светланы?! Даже здесь ты, как всегда, преследуешь двойную цель, максимальную выгоду!

- Послушай, Олег, нам лучше разойтись по хорошему. Хотя ты был мне мужем, я платила тебе зарплату, как всем автослесарям. Сколько ты скопил денег? Тысяч двадцать-тридцать долларов? Не хочешь переезжать к Светлане, купи себе квартиру… Могу даже немного добавить… А мне, поверь, не приятно быть с тобой вдвоем.

- Вот так сразу стало неприятно?

- Да, что-то изменилось в моей душе, когда увидела Геннадия Георгиевича. Сердце сказало, вот мужчина, который тебе нужен… А с сердцем не поспоришь.

- Дай мне пятьдесят тысяч долларов, и мы квиты! - предложил Коловратов.

- Тебе и десяти тысяч за глаза хватит, - пренебрежительно ответила Аксенова, - зато останешься у меня работать, так что сыт всегда будешь.

- Ну, хотя бы двадцать тысяч!

- Ладно, пятнадцать тысяч, чтобы с тобой не спорить.

- Прямо сейчас дашь?

- Нет, вначале вместе сходим в загс, скажем, что совместных детей у нас нет, общего имущества не нажили, нас сразу разведут, а потом получишь деньги.

- А куда мне сейчас?

- Сними комнату, а можешь, если денег жалко, в автомастерской ночевать, буду доплачивать, как сторожу.

- Так еще лучше, - с удовольствием согласился Коловратов.

- Ты правильно, Олег, сделал, что не стал мне воспрепятствовать, ценю это. У каждого зверя – своя нора, у каждого человека – своя жизнь, судьба, мы ведь хорошо вместе пожили, а пришло время расстаться.

19.

В пятницу утром Приворотов, чтобы разобраться в собственных чувствах, приехал к своему учителю по всеведению Алексею Веденину.

- Поскольку ты захотел посоветоваться, - сказал Веденин, - то, следовательно, еще никого не любишь сильно из этих трех женщин: если бы любил, то принял бы решение самостоятельно. Ситуация твоя, с точки зрения всеведения, вполне понятна. Аксенова с преобладанием душевного сознания, как ты определил на инициации, возбуждает твое же душевное сознание, Коловратова, эта игривая малышка, обращена к твоему плотскому сознанию, получается, что именно Лупандина может претендовать на духовную составляющую твоей психики. Но обрати внимание: Коловратова свободна, а две другие – замужем. Конечно, Аксенова быстро разведется, а вот у Лупандиной возникнет проблема…

- Значит, для меня важнее Дина? - спросил Приворотов, - ее духовность со мной начнет резко прогрессировать!

- Если бы был на твоем месте, - сказал Веденин, - то после намеченной субботней экзекуции скрылся бы от троих женщин на месяц: в одиночестве твое сознание под воздействием надсознания, возможно найдет выход… Ничего другого тебе посоветовать не могу, ибо вмешательство в твою судьбу, жизненный выбор недопустимо.

20.

Банкир Лупандин попал в весьма неприятную ситуацию, о которой даже не подозревал. Все началось с того, что его приятель Лужбин Виктор Николаевич, владелец сети магазинов «Люстры и светильники», когда они сидели за одним ресторанным столиком и достаточно выпили, начал хвастать, поучая Лупандина:

- Ростик, жизнь прекрасна, потому что мой бизнес очень хорош: закупаю оптом в Италии светильники, а продаю в своих магазинах вдвое дороже. Не хочу ни о чем думать, просто увеличиваю цену вдвое – вот и все дела. И я получил все, что хотел… А вот скажи, спал ли ты с лилипуткой? А я спал… А спал ли ты с негритянкой? А я спал… А с итальянкой? А с цыганкой? А с японкой? Все у меня было… Даже с финкой и шведкой… Я теперь специалист по женщинам разных национальностей… А еще я специалист по борделям… Мне нравятся специализированные салоны… Например, бордель, в котором женщины ведут себя, словно кошки: мурлычут, трутся о ноги, лижут руки… А недавно узнал сногсшибательное заведение – проститутки-собаки. Они сидят на цепи в разных комнатах и бросаются с лаем на посетителей. Вначале их нужно покормить с рук, приручить, а потом они начинают вилять… грудями. Хочешь, поедем туда вместе? Я уже был там три раза, мне нравится собака Альма… Представляешь, у них даже имена собачьи.

Неожиданно для самого себя Лупандин согласился. Ни он, ни Лужбин не знали, что в салоне «Женщины-собаки», который принадлежал бакинцам, в лоно проституток вводили специальный наркотик, который заставлял мужчин все снова и снова искать утеху в этом заведении.

Ростислав Иванович уже трижды имел дело с одной и той же женщиной-собакой по кличке Аза, заплатив за первую ночь тысячу долларов, за вторую – две, за третью – три, когда Дина, всмотревшись в изможденное лицо мужа, твердо заявила:

- Завтра к двум часам поедем в Измайлово, где тебя публично выпорют за постоянную измену мне! Посмотри, на кого ты стал похож?! Твои женщины выпили из тебя все соки.

- Развод, развод и еще раз развод! - заорал Лупандин, придя в бешенство, а перед его глазами стояла женщина-собака Аза, - скорей бы наступил вечер, чтобы снова увидеть ее.

Дина развернулась и выбежала из комнаты. Только у себя она успокоилась и начала повторять приворотовскую макромыслеформу.

Лупандин приехал в бордель «Женщины-собаки» на час раньше, чем обычно. В середине ночи у него произошел сильный сердечный приступ. Бакинцы, чтобы не привлекать внимания к своему заведению, одели Лупандина, вывели из дома и посадили на скамейку рядом расположенного бульвара, затем вызвали по мобильному телефону «Скорую помощь». Хотя врач приехал, несмотря на ночь, довольно быстро, минут через двадцать, Ростислав Иванович умер в реанимационной палате, не приходя в сознание. Возможно, дополнительно сказался двадцати градусный мороз, которому он подвергся в полулежачем положении, когда голова его была запрокинута на спинке скамейки.

Дина же еще днем встретилась с Аксеновой, чтобы узнать о цене за приворотовский сеанс инициации. Любови Александровне было очень жаль отдавать Приворотову десять тысяч долларов, поэтому вопрос Дины ее позабавил. Пусть и она заплатит столько же, решила Аксенова, и, сделав весьма простодушный вид, рассказала Лупандиной, сколько денег сама должна всеведущему. Дина очень и очень изумилась, но чтобы не выглядеть в глазах подруги-соперницы совсем дурочкой, понимающе склонила голову, словно ничего особенного не произошло.

- Я отвожу ему деньги сегодня, - сказала Аксенова, - хочешь, поедем вместе, заодно и ты отдашь?

- У меня нет с собой такой суммы, - ответила Лупандина, - может завтра до или после порки или лучше через день, - и вдруг вспомнив об утренней ссоре с Лупандиным, Дина всхлипнула и призналась, - муж хочет со мной разводиться!

- А почему? - сочувственно поинтересовалась Аксенова.

- Хотела, чтобы Приворотов выпорол его за вечные измены мне, совсем стал доходягой, а Ростислав ужасно возмутился…

- Не переживай, все образумится… Будет суд, ты получишь с мужа деньги, а пока приударь за Приворотовым!

- Но мне кажется, вы сами к нему не равнодушны?!

- Не равнодушна – слишком слабое слово, я без ума от него – вот это точно.

- Но зачем вам тогда лишняя соперница?

- Сейчас он любит Коловратову, чтобы не женился на ней, вокруг него нужно создать хаос из женщин…

- Вы надеетесь завоевать его сердце?

- Диночка, в отличие от нас, женщин, у мужчин нет сердца, у них есть лишь нечто другое, что ими управляет. Именно это нечто решает, с кем будет мужчина.

- Вы в самом деле так считаете? - очень обрадовалась Дина, - а я думала, что мужчины – логики, все учитывают голой.

- Они не логики, а спортсмены, играющие на женском поле: вбежал, схватил, унес… забил мяч.

- Какой ужас?! Неужели все обстоит именно так?!

- Все гораздо еще хуже, - продолжала стращать Дину Аксенова, - например, мой муж Олег этой ночью меня изнасиловал… теперь с ним развожусь.

- Думаете, и Приворотов такой?

- Приворотов еще страшней… Как легко, пользуясь нашим увлечением собой, он заставил нас раскошелиться…

- А ведь верно! - согласилась Дина, мне и в голову не могло прийти, что придется столько платить… А получится ли результат?! Стану ли во главе банка?!

- Так ты заказала возглавить банк? - очень заинтересовалась Аксенова.

- Не думайте ничего плохого, Лупандину зла не желаю, пусть станет замминистра финансов…

- О, Диночка, не знала, что ты такая… умная, - подобрала нужное слово Аксенова,- предлагаю дружить… А знаешь ли ты, что я владею 20% акций банка твоего мужа?

- Не знаю! - была потрясена Лупандина.

- Давай, Диночка, договоримся, помогу тебе возглавить «Север-Юг», а ты за это продашь мне еще 10% акций или даже больше, сколько захочешь!

Дина взглянула в открытое, даже простодушное лицо Аксеновой и увидела лишь сочувствие себе, никакой задней мысли, поэтому сказала:

- Вы мне нравитесь, Любовь Александровна, и вам очень верю, но с Лупандиным я прожила меньше двух лет, суд не начислит мне много акций…

- Конечно, многое будет зависеть от опытности твоего адвоката… А ведь я могу выступить в роли основного свидетеля, показав, что за последние два года доходы банка были очень хорошими, а ведь половина от прибыли мужа – твоя.

От внезапной сильной благодарности Дина подскочила к Аксеновой и обняла ее:

- Спасибо, спасибо, спасибо! Я не отказываюсь от ваших условий, но мне нужно еще подумать.

21.

Любовь Александровна нарочно отдала свой долг Приворотову в виде одной нераспечатанной пачки из сотни стодолларовых купюр. Как она и ожидала, Геннадий Георгиевич, поблагодарив, положил деньги на стол, не раскрывая, за что женщина еще больше полюбила явно бескорыстного мужчину.

- После субботней публичной порки исчезну ото всех на месяц, - заявил Приворотов, - а спектаклями займемся после моего возвращения.

- Вы исчезнете ото всех вместе со Светланой? - спросила с замиранием сердца Аксенова.

- Исчезну один, мне нужно разобраться в самом себе!

- Вы мне должны десять поцелуев, но сегодня, видимо, не тот день, с которого следует начинать… Вернемся к ним после вашего возвращения…

Звонок в дверь известил, что пришла Светлана Коловратова. Это сразу поняли оба собеседника. Сев за стол, Светлана увидела пачку долларов и определила, что в ней десять тысяч.

- Кто-то кого-то подкупает? - насмешливо спросила она, имитируя шутливость, но прозвучавшая в конце фразы хрипотца выдала напряженное состояние женщины.

Приворотов смешался, не нашел сразу, что ответить, а Аксенова, с удовольствием глядя в порозовевшее лицо соперницы, с видимой простодушностью заметила:

- Геннадий Георгиевич нас всех покидает на месяц, а эти деньги ему на дорогу и отдых.

Светлана мгновенно перевела взгляд на мужчину, и в ее глазах сверкнули яростные искры.

- Хочу разобраться в самом себе, - стараясь казаться спокойным, молвил Приворотов.

Коловратова поняла, что за ее спиной происходят какие-то важнейшие события, меняющие суть ее противного, но любимого человека, а она остается в стороне, за бортом приворотовской жизни. Зная свою вспыльчивость, Светлана всеми силами души постаралась сдержаться, но бешенный характер не выдержал наступившего напряженного молчания, и со словами, разбирайтесь без меня, она вскочила со стула и бросилась в прихожую. Приворотов после того, как Светлана мгновенно натянула сапоги, не застегивая молнии, захотел помочь ей надеть дубленку, но Коловратова выдернула одежду из его рук и, засунув руку лишь в один рукав, выскользнула за дверь.

- Зачем вы так?! - спросил Геннадий Георгиевич Аксенову, вернувшись в комнату.

- Борюсь за вас, помогаю богу, чтобы он сделал нас мужем и женой… А теперь расскажу о приготовлениях к завтрашнему дню. Все мои сотрудники приедут утром и отгородят гараж сетками с одним проходом для зрителей, они же будут потом следить за порядком. Мероприятие будут снимать несколько российских телеканалов, при этом телегруппы привезем мы, а то у них из-за накладок всегда не хватает машин. Иностранные тележурналисты появятся сами – интерес большой… А вы составили список лиц, которых будете пороть?

- Нет!

- Нужно составить с указанием не только фамилии, но имени и отчества. Мой сотрудник будет их выкрикивать.

Приворотов охватил руками голову:

- Почему Светлана обиделась?

- Неужели вам не ясно, что ее видимая обида есть метод управления вами?

- Вы так думаете?

- Поверьте, что это так: я женщина и понимаю женские хитрости, - сказала с улыбкой Аксенова, а потом добавила в шутливом тоне, - сейчас за вас борются три фурии: Светлана, Дина и я, и каждая из нас готова на все.

22.

Дине из больницы, в которой умер Лупандин, позвонили в восемь утра. Охваченная ужасом, она связалась с Ртищевой. Ольга Владимировна через тридцать секунд молчания дала четкие указания:

- В больнице среди вещей мужа сразу обрати внимание на ключи. Должны быть ключи, во-первых, от сейфа в твоей квартире, а, во-вторых, от ячеек банковского хранилища, в которых он мог держать деньги, ценности и важные документы, в-третьих, должны быть ключи собственно от банка, его кабинета, в-четвертых, что менее всего важно, от твоей квартиры и его машины. Забрав ключи, поезжай домой и открой сейф, если он с кодом, которого ты не знаешь, то пришлю специалиста… Я сама займусь организацией похорон. Кроме того, пошлю в твой банк группу своих людей, чтобы они за субботу и воскресенье обеспечили тебе полное управление делами «Север-Юга»… В больницу одна не езди, возьми с собой подругу, а лучше всего сильного мужчину. У тебя есть такой?

- Есть, - ответила Дина, решив обратиться к Приворотову.

- И держи меня в курсе всех дел… Как только наверху узнают, что умерший от сердечного приступа представляет собой банкира, то попытаются прибрать банк к рукам, нажиться на трагедии… Будь умной и решительной!

Приворотов согласился сопровождать Дину, он подъехал к ней, а потом сел за руль ее машины. Дина долго всматривалась в мертвое отчужденное лицо мужа, мысленно спрашивая его, что же ты наделал, до чего довела тебя непутевость, разве я была тебе плохой женой?

Уже дома Лупандина убедилась, что Ртищева оказалась права: сейф оказался с дополнительным кодовым замком. Позвонив ей, Дина попросила прислать мастера.

- А ты не одна наследница, - сказала Ртищева, - у твоего мужа живы родители, им двоим полагается одна треть наследства.

- Никогда их не видела, - созналась Дина, - Ростислав был с ними в очень плохих отношениях.

- Теперь придется увидеться: лучше, если ты сама объявишь им о смерти сына. Записывай адрес и телефон, но лучше не звони, а приехай. Теперь, что касается кода к сейфу. Обычно люди выбирают номер чисел, который легко запомнить, например, день, месяц и год своего рождения. Твой муж так же мог в качестве кода выбрать серию и номер своего паспорта. Попробуй сама.

Все попытки открыть сейф закончились неудачно, и тогда Дина с Приворотовым поехали к родителям Лупандина. Мужчина остался в машине, а Дина зашла в подъезд и медленно начала подниматься вверх, повторяя про себя, чтобы не забыть, имя и отчество родителей умершего мужа: «Нина Петровна, Иван Сергеевич»

Позвонив в дверь, она увидела перед собой худощавого и весьма пучеглазого мужчину, отчетливо похожего на своего сына. Набрав воздух в грудь, Дина сказала:

- Иван Сергеевич, меня зовут Диной, Диной Геннадиевной, я жена вашего сына уже почти два года…

- Проходите, Дина Геннадиевна, - сказал Лупандин старший и тут же крикнул в глубину квартиры, - мать, иди сюда, сноха объявилась.

Увидев приятную женщину за шестьдесят лет умеренной полноты и встретив ласковый вопрошающий взгляд, Дина потупилась и тихо произнесла:

- Нина Петровна, Иван Сергеевич, ваш сын, а мой муж, Ростислав Иванович, несколько часов назад умер от сердечного приступа.

Они все трое сразу заплакали, но если у Ивана Сергеевича молча текли слезы, а Дина всхлипывала, то Нина Петровна буквально застонала и закричала:

- Сыночек, мой сыночек, глупо ты жил и глупо так рано умер!

Дина пробыла у родителей мужа почти полчаса, под конец, уже уходя, она сказала, что им обоим полагается одна треть от наследства, на что Иван Сергеевич, взглянув на жену и получив молчаливую поддержку, твердо заявил: мы в его помощи не нуждались, а теперь тем более не нуждаемся.

- Тогда эта доля наследства перейдет государству, - предупредила Дина.

Нина Петровна ласково взглянула на сноху и сказала:

- Мы, милая, подпишем бумаги в твою пользу, - потом обратилась к мужу, - не так ли, отец?

Лупандин старший молча кивнул головой, затем добавил:

- Держи нас в курсе, дочка, мы на похороны придем.

От того, что отец покойного мужа в такой страшный день и минуты первого знакомства назвал ее дочкой, сердце Дины вспыхнуло любовью к старикам от благодарности, она поклялась себе, что все деньги причитающегося им наследства потратит на них же.

Когда Приворотов привез Лупандину к ее подъезду, их уже ждал мастер по сейфам, посланный Ртищевой. Этот специалист в действительности оказался хорошим умельцем, открыв сейф за двадцать минут. Мастер ушел, Приворотов деликатно стал смотреть книги в другой комнате, а Дина с замиранием сердца начала исследовать содержимое сейфа. Денег разных валют оказалось примерно на полмиллиона долларов, были еще две связки ключей и мужские ювелирные изделия: перстни, булавки к галстуку, запонки и часы.

Составив уже свой собственный код, как научил мастер, Дина закрыла сейф, а потом, перейдя в комнату, в которой находился Приворотов, протянула ему пачку с десятью тысячами долларов:

- Вот плата за ваш сеанс!

Приворотов сразу понял, что такую сумму назвала Аксенова, ни один мускул не дрогнул на лице, взяв деньги и положив в карман, он поблагодарил, а потом сказал, что уже должен ехать на субботнее мероприятие.

- Надеюсь, вы простите меня, что не смогу вас сопровождать? - спросила Дина, - мне хотелось бы на все самой посмотреть, но сейчас просто нет сил… Но ведь вы мне непременно расскажете, как все было?!

В дверях Приворотов столкнулся с только что вышедшей из лифта Ртищевой. Геннадий Георгиевич подивился чисто русской красоте женщины. Представив их друг другу, Дина сказала:

- Вы мои друзья, хотелось, чтобы и вы между собой стали друзьями.

Новые знакомые от таких слов более внимательно посмотрели друг другу в глаза и одновременно поняли, что если станут друзьями, то только после интимных отношений, которые весьма маловероятны.

Когда Дина, открыв сейф, показала деньги Ольге, та сразу же сказала:

- Их нельзя уже здесь держать, оставь на первые расходы тысяч двадцать долларов, а остальные, с твоего согласия положу в ячейку в своем банке, которую тебе выделю. Мало ли, что может произойти?! Если будет обыск, валюту заберут до выяснения причин ее приобретения… Вдруг начнется следствие, и подозрение падет на тебя: полмиллиона долларов – достаточная сумма для подозрения в убийстве… Возьму с собой и ключи, а эти золотые побрякушки пусть лежат, их на тридцать тысяч долларов не более… Да, чуть не забыла, положи сюда и свои украшения для доказательства того, что вы пользовались сейфом совместно.

Спустя час после ухода Ольги Ртищевой к Дине приехал оперуполномоченный Юрий Николаевич Куранов (О Куранове см. в книге 15 «Лидочка»), почти ее возраста, но все же года на два моложе. Представившись и объявив, что руководство поручило ему разобраться на всякий случай с причинами смерти банкира Лупандина, поскольку, хотя нет сомнений, что он умер от остановки сердца, все же возможны некие дополнительные причины его ухода из жизни, связанные с ведением крупной финансовой деятельности. Затем Куранов задал вопрос, от которого у Дины мурашки побежали по коже:

- Не могли бы вы при мне открыть сейф вашего мужа?

- У вас есть ордер на обыск? - догадалась спросить Дина.

- Ордера нет, зачем лишняя бюрократия, но вот если у вас нет ключа от сейфа или вы не знаете дополнительный код, то я позвоню и ордер для вскрытия сейфа подвезут.

Лупандина с огромной благодарностью подумала об Ольге Ртищевой и сказала:

- Сейфом я и муж пользовались совместно. В нем лежат лишь украшения мои и мужа, а так же деньги примерно на неделю, две.

Пересчитав доллары, Куранов сказал со смешинкой:

- Вам этих денег недостаточно на три недели, а мне хватит на три года и более, да и то столько не заработаю.

- Теперь у всех совершенно разные судьбы, - пожала плечами Дина.

- Судьбы-то у людей разные, а смерть одна!

Дина дернулась от испуга, а потом, поняв, что одной в квартире будет совсем плохо, попросила оперуполномоченного подбросить в Восточное Измайлово:

- Мне очень тяжело, лучше до ночи быть на людях, а там сейчас начнется очень полезное мероприятие.

- Отвезу вас, конечно, но что за мероприятие?

- Публичная порка пьяниц и хулиганов.

- Неужели такое возможно? - изумился Куранов, а потом вдруг сообразил – исполнителем, наверное, будет тот силач, по описанию медперсонала, с которым вы приходили в больницу? Кстати, как его фамилия?

- Приворотов!.. Верно: он будет исполнителем!

- А не придется ли его арестовывать? - засмеялся Куранов, - ведь физическое насилие одних людей над другими карается законом!

- Не придется, экзекуция будет происходить только при их свободном волеизъявлении.

23.

Когда Приворотов, поставив машину около дома и пройдя несколько зданий, появился во дворе Коловратовой, то был поражен открывшимся зрелищем: большая часть площади была выделена сеточным ограждением, внутри которого кучковались оживленные люди. К Геннадию Георгиевичу подскочила Аксенова:

- Наконец-то вы появились! Через десять минут начнем. Собралось, наверное, человек пятьсот, телеоператоры уже установили камеры… Я совсем изволновалась, а вам хоть бы что… Какой-то вы сегодня заторможенный… Но я понимаю: переживания, пороть не так просто…

- У Дины Лупандиной умер муж от остановки сердца! - тяжело вздохнул Приворотов.

Улыбка сползла с лица Аксеновой, она даже сжала губы:

- Очень жаль! Мы с Ростиславом Ивановичем были партнерами, - и вдруг новая мысль оживила ее глаза, - а ведь вы, возможно, косвенно причастны к смерти Ростика, ведь вы составили макромыслеформу для Дины, в которой была просьба, о том, чтобы она возглавила банк, - вот она и возглавила… Да не хмурьтесь, это все мистика, думаю, когда она потребовала от него участия в вашем мероприятии в качестве наказуемого лица, он пришел в ярость… вот и умер. Пойдемте, познакомлю вас со своими мальчиками, мои автослесари будут поддерживать порядок…

Через какое-то время к Приворотову подошел участковый милиционер Сычев:

- Пока нарушения порядка нет, но напоминаю, порка должна быть на частной территории – в гараже, а поротые должны согласиться с наказанием.

Ровно в два часа дня Аксенова встала на табуретку и сказала в мегафон:

- Дамы и господа, дорогие москвичи, сегодня у нас знаменательное событие: общественность решила своими же силами искоренять собственные недостатки. Людей, которые попирают мораль, мешают нам жить, но как бы не нарушают закон, очень трудно поставить на место, а тем более исправить. Никакие увещевания на них не действуют. Остается один выход – физическое наказание. Если наказание производится публично, то, может быть, в них проснется совесть, и они испугаются повторения порки.

Исполнителем наказания будет Геннадий Георгиевич Приворотов, актер, который вскоре сыграет роль Гамлета. Сегодняшнее мероприятие для него – дополнительный путь вхождения в образ. Думаю, все мы посетим его спектакли, а сейчас начнется тоже своего рода спектакль: здесь и мы, зрители, и наказуемые – актеры, и главный артист Приворотов – режиссер.

Первым наказанию должен был быть подвергнут техник-смотритель Свинаренко. Несколько жильцов крепко держали его за руки, а он лишь повторял, граждане, пощадите, граждане, простите. Свинаренко был знаменит тем, что когда его вызывали составить акт о факте залива соседом сверху соседа снизу, решительно требовал, чтобы его доставляли на автомашине. Я-то человек казенный, говорил он, но вот ноги-то мои не казенные, их поберечь нужно. Его везли даже на расстояние, равное двум-трем домам.

Зрители прекрасно знали, что вообще-то точно такими же были и техники-смотрители-женщины, но, поскольку женщин не порят, то ненависть собравшихся сосредоточилась на бедном Свинаренко. Вся Москва жаловалась префектам и мэру на подобных работников низшего звена, но мер никаких не предпринималось, поскольку они выполняли дополнительно целый ряд незаконных функций, приносящих доход всему чиновничеству: приписки, взятки, поборы, фальсификация выборов путем вбрасывания нужных бюллетеней…

Когда дрожащий Свинаренко с затравленными глазами был подведен к гаражу и отпущен, Приворотов строго спросил его:

- По собственной ли воле вы хотите быть наказанным за ваши издевательства над людьми?

Понимая, что лучше порка, чем линчевание, техник-смотритель, глядя в землю, прошептал:

- Да, по собственной воле.

Сняв полушубок, Свинаренко лег на лавку в гараже сразу за входом. Приворотов выбрал из десятка висящих на воротах поясных ремней самый тяжелый и с твердой кожей и ударил так, что на технике-смотрителе порвались брюки, и он заревел белугой от боли.

- Дальше пороть нельзя, - обратился Приворотов к публике, - он пустил слезу.

Свинаренко был так счастлив, что, надев полушубок, начал имитировать арабский танец живота, преданно глядя на Приворотова: – Спасибо вам, спасибо!

Вторым истязуемым оказался Сабликов, владелец автомобиля, охранная сигнализация которого не давала людям ночью спать, тогда как самого хозяина машины нельзя было разбудить даже из ружья. Сабликов гордо сбросил прямо в снег тулуп черного цвета и сказал:

- Граждане, простите, но вот такой я по натуре: коли уснул, до утра не встану.

Сабликов терпел, скрипя зубами, до пятого удара, но потом слезы сами собой заполнили глаза.

Сиповский держал дома циркуляционную пилу, визг которой был слышен во всем квартале, но поскольку он изготовлял чудесный паркет из красного дерева, который поставлялся самым знаменитым людям Москвы, в том числе и сотрудникам мэрии, то жалобы соседей на него даже не рассматривались. Сиповский хотел показать лучший результат по сравнению с Сабликовым, но не сумел: заплакал на третьем ударе ремнем.

Микрюков, председатель кооператива одног из домов, объявил, что заменяет металлические двери в подъездах, однако поставил теже самые, но лишь перекрашенные, положив деньги в карман. Обман случайно обнаружился потому, что сквозь новую желтую краску не очень хорошего качества проступила черная надпись, сделанная подростком и известная жильцам, «Люблю Катю!»

- Не бейте сильно! - попросил Микрюков Приворотова, - мне все же уже пятьдесят лет.

- Лет много, а ума не нажил! - крикнул кто-то и добавил, - сечь надо всех одинаково.

Поскольку Приворотов бил ремнем незадачливого председателя кооператива в полсилы, тот заплакал на десятом ударе, отчего ужасно возмутились предшествующие истязаемые, особенно, Сабликов, который в сердцах воскликнул:

- Геннадий Георгиевич, зачем опозорили нас? Разве я слабее Микрюкова?

- Простите, - извинился Приворотов, - почему-то жалко мне его стало.

На помощь Приворотову пришла Аксенова, громко заявившая:

- Геннадий Георгиевич ведь не автомат, он устает, поэтому возникает неравномерность.

В этот момент к Аксеновой пробралась Дина Лупандина с оперуполномоченным Курановым.

- Ну как? - спросила Дина, - все идет нормально?

- Даже очень хорошо, - ответила Аксенова, - видишь, у всех телеоператоров на камерах красная лампочка светится, значит, им интересно, зрелищно, а публике тем более.

Очередь как раз дошла до Петьки, Ваньки и Кольки, подъездных пьяниц, они хотели вытолкнуть вперед Ваську Пенькина, но Приворотов отстранил Василия и сказал:

- Начнем с вас! Согласны ли быть выпоротым?

- Да как сказать, - заюлил Ванька.

В тот же момент среди зрителей пошел такой ропот, означающий готовность самим совершить коллективное правосудие, что трое алкоголиков поспешно закивали головами в знак полного одобрения своей участи.

Получив по три мощных удара и всплакнув, они не стали отходить, чтобы насладиться экзекуцией над Пенькиным. Приворотов ударил Василия раз, два, три… Пьяница извивался и орал, но в глазах не было ни одной слезы. Когда и на пятнадцатый удар ремнем Пенькин не заплакал, Геннадий Георгиевич насторожился:

- Вася, ты чего не плачешь, ведь бью до первой слезы.

- Геннадий Георгиевич, богом клянусь, за всю жизнь ни разу не плакал, такой недостаток в моем организме – совсем нет слез.

- Тогда свободен, - сказал Приворотов, - ты сегодня герой, больше всех выдержал.

Миша Коловратов, дотащив за руку упирающуюся мать до места экзекуции, смело сказал Приворотову:

- А теперь меня, Геннадий Георгиевич.

Его теперь уже близкие друзья Петя Одинцов и Игорь Забойнов тоже не отстали:

- И нас, дядя Гена!

- Вот что, ребята, - проникновенно сказал Приворотов, - вы уже другими стали, коли осознанно хотите наказания за свои проступки. Те, кого до вас сек, взрослые мужчины, из под палки сюда пришли, привели их и заставили, а вы молодцы… Разве можно теперь вас сечь?! Уже нельзя. Вы же уже другие, хорошие, верно?!

- Да, уже другие, - ответил за всех Миша, а Светлана с огромной благодарностью и любовью взглянула на противного и любимого мужчину.

24.

Одна из американских телекомпаний начала транслировать московское знаменательное событие прямо в эфир во время передачи новостей. Диктор сказал:

- Москва опять удивляет мир, сейчас вы видите, как в российской столице публично наказывают ремнем провинившихся взрослых мужчин, словно они дети. Что это, очередное проявление русской дикости или мэр Москвы ищет новые формы борьбы с преступностью?

Американцам настолько понравилась русская порка, что они, созваниваясь друг с другом, стали переключаться на этот телеканал, и тогда его руководство, учитывая резкий рост рейтинга передачи, дало указание продолжить прямой эфир из Москвы.

В канцелярию мэра Москвы стали звонить настырные иностранные журналисты, прося срочное интервью с ним по поводу московской экзекуции. Когда мэру доложили суть происходящего события, он пришел в ярость:

- Кто посмел нарушить установленный мною порядок в моем городе?! Кто дал указание пороть москвичей без согласования с мэрией?

Взбешенный мэр срочно выехал к месту происшествия, а его помощник докладывал из мэрии о том, что показывает американский телеканал:

- Еще один мужчина ложиться на лавку… Гигант-истязатель ударил ремнем раз… вот еще раз… Все люди довольны, смеются, радостно кричат…

Мэр подъехал к месту порки, когда Приворотов начал наказывать сына-наркомана дворничихи. Вырвавшись от охраны из трех человек вперед, мэр закричал:

- Прекратите сейчас же! Я запрещаю!

Люди замерли, узнав мэра, в первый момент еще не понимая, как им поступить. И тогда семидесятилетний пенсионер Хрипков, известный двору боец за правду, подошел к мэру и ткнул в него пальцем:

- Это ты виноват, что нам приходится наказывать плохих москвичей самим, поскольку не принимаешь необходимых мер, потворствуя пьяницам, хулиганам и своим чиновникам-поборщикам. Ты мэр без мер! Чем меньше в Москве порядок, тем больше у тебя денег. Ты возвел опасные для жизни мэрские дома, ты сажаешь мэрские цветники с завышенной во много раз стоимостью работ, ты…

- Прекратите заниматься демагогией! - возмутился мэр, - за меня голосовала вся Москва, значит, моя деятельность ими одобрена!

- Москвичи давно уже не голосуют, - ответил Хрипков, - но почему-то за них кто-то кладет бюллетени… Сколько веревочке не виться, а конец найдется, - а потом, обернувшись к зрителям выкрикнул лозунг дня, – Пороть мэра без мер! Пороть мэра без мер!

Мэр обернулся, ища защиты в охране, но его охранников уже умело оттеснили широкими плечами автослесари Аксеновой. Мэр вдруг понял, что его сейчас разорвут на кусочки и никто не придет на помощь. Внезапный испуг от правильно понятой ситуации был столь велик, что у высшего московского чиновника наступил стопор: он ничего не слышал, а только кивал головой в знак согласия.

- Вы хотите, чтобы я вас выпорол в соответствии с желанием общественности? - спросил Приворотов.

Мэр несколько раз кивнул, и тогда Хрипков помог ему снять дубленку. Когда первый удар обрушился на мэра, он вдруг вспомнил свое детство: ведь он был типичным московским хулиганом и стрелял поздним темным вечером из самодельного пистолета по одиноким прохожим. Пистолет представлял из себя деревянный лафет, в котором закреплялась гильза с пулей, а иголка на пружине била по капсулю. Пуля летела совсем недалеко, метров на тридцать и не была смертельной. Один из прохожих поймал его, снял ремень и выпорол, и он после того охладел к игре – охоте на людей.

Второй удар ремня заставил мэра снова зажмурить глаза, слезинка скользнула из одного глаза, но стоящие рядом люди сделали вид, что ничего еще не произошло. Но на третьем ударе мэр заплакал, представив себе, что весь мир по телевидению увидит его позор.

Когда мэр встал, Приворотов пожал ему руку и сказал:

- За битого двух не битых дают!

Когда приехал мэр, Коловратова, Аксенова и Лупандина из страха за Приворотова как-то автоматически оказались вместе, теперь же сразу повеселели, и вдруг лукавая улыбка появилась на лице Светланы. Посмотрев на соперниц, она спросила:

- Дина Геннадиевна, у вас есть претензии к Приворотову?

- Нет! - ответила Дина, удивляясь вопросу.

- А у вас, Любовь Александровна?

- Тоже нет.

- А вот у меня есть! Поэтому его сейчас выпорю.

Взяв мегафон из рук Аксеновой, Коловратова громко объявила:

- Дорогие москвичи, Геннадий Георгиевич Приворотов успешно выполнил свою миссию, спасибо ему за это! Но я ответственно заявляю, что у него рыльце в пушку. Он до сих пор не может объясниться мне в любви, сделать предложение, даже собирается уехать на месяц, чтобы найти свою внутреннюю суть. Считаю, что за нерешительность в любви он достоин серьезного наказания. Поэтому сейчас сама его публично выпорю… Геннадий Георгиевич, вы согласны, чтобы я вас выпорола?

- Согласен! - ответил Приворотов, снова восхищаясь своей куколкой, совершенно бесспорно, Светлана именно его женщина.

Коловратова пыталась, как можно больнее ударить своего противного мужчину, а он, ощущая в слабых ударах даже какую-то сладость от того, что его порет любимая, лежал на лавке и счастливо улыбался, потом сказал:

- Сколько раз меня ударишь, столько потом поцелуешь! Бей, бей, как можно больше!

От такой наглости Светлана остановилась. К ней подскочил пенсионер Хрипков:

- Светлана Юрьевна, позвольте помогу вам?!

- Нет, нет, - радостно ответила Светлана, - своего мужчину буду пороть лишь сама.

2 – 26 марта 2004 г., Москва